Полностью солнечный

   Оказывается, по законам метеорологии, солнечным считается такой день, когда в небе от рассвета до заката нет ничего, кроме солнца. Ни облачка. Я не знала.
   Я не знала, что, например, в Москве солнечных дней в году бывает примерно три. Но кто же в Москве смотрит в небо? Там и кроме неба есть на что посмотреть. Подумаешь, три. Люди вон с двумя живут - и ничего. А то и вовсе с одним.
   У нас тоже с настоящими солнечными днями не то чтобы очень густо, но иногда в одном только сентябре удаётся догнать и перегнать Москву. А четыре дня не хотите?
   Эвелина просит: сфотографируй мне для композиции манекенов из магазина на вашем первом этаже, а я не могу - настолько сама отражаюсь в витринах, совсем как дополнительный манекен. И машины отражаются, и дом напротив, и уже порядком опечаленные желтизной берёзы.
   Такой солнечный день, как будто он специально решил перед дождями выделить всем нам двойную порцию себя. Ударную дозу, чтобы кто-то взял да и забыл по такому случаю, что сентябрь уже на исходе, со всеми вытекающими из него ветрами; что лето на дворе глубоко бабье, а он вышел на улицу в клетчатых шортах и сандалиях, и лицо у него такое, как будто съел он только что пятилепестковую сирень. Это он нашёл, а мы здесь все собрались в куртках.
   Прохлада и солнце, загребаем ногами листву. Тихо кружатся в воздухе обрывки случайных прохожих разговоров...
 - Я ведь так и не ем помидоры! - говорит одна прохожая подруга другой, с такой интонацией, будто украдкой посмотрела на себя в зеркало - тушь нормально, губы ничего? - Мне сорок пять лет, а я так и не ем помидоры! - и захлопнула зеркальце. Ничего, нормально.

Незыблемое

   Кому бы я ни показывала эту картинку, все в один голос твердят слово "экспрессия". И в самом деле, экспрессия старика зашкаливает. Попробуй только не смилостивись, государыня рыбка!
Мы ведь знаем, что старик и море - это всегда очень сильно.
   Так просят не для себя, а для своей старухи. Не для любимой, родной, милой и единственной старухи, а для своей. Это слово посильнее прочих эпитетов, и не зря Пушкин выбрал именно его. Хоть проклятая и белены объелась - а всё равно своя.
   Сколько я себя помню, в учебных разговорах на тему "Сказки о рыбаке и рыбке" всегда было принято старика жалеть, а старуху ругать. Стыдить за жадность и вероломство. Правильным считался тот смысл ответа, что нужно быть скромнее: дали тебе новое корыто взамен расколотого, и будь довольна, иди дальше стирай. А старуха обнаглела и получила по заслугам, поделом ей. Но это на уроке литературы. А в жизни как их найти, правильные ответы?
   На иллюстрациях к пушкинской сказке старика принято изображать дряхлым и согбенным, с длинной и печальной бородой. Но у Пушкина сказано: он рыбачил тридцать лет и три года. То есть старику не больше пятидесяти. Детям-то всё равно -  пятьдесят, восемьдесят, тридцать... Разницы они не видят, поэтому на картинке должен быть изображён старик во всей красе, седой и слабый. Но мы-то, взрослые, в определённый момент начинаем понимать, что такое на самом деле эти пятьдесят, безо всяких картинок.
   А старухе рыбака, которую традиционно изображают злобной чёрной каргой, на манер Бабы Яги, лет, должно быть, и того меньше. Пусть сорок восемь. Старуха... Да она ещё вовсю жить хочет, может и имеет право.

Придёшь ранним утром...

   Придёшь ранним утром в парк за тишиной и благолепием, а там физкультура. На физкультуре сидит, физкультурой погоняет. Здесь неподалёку, как теперь говорят, колледж, и первой парой у студентов всегда этот наиважнейший предмет. На кого бы они не учились - а хоть бы и на философа с филологом - наиважнейший.
   Так нам объяснили когда-то, и целых два года мы терпели как могли - терпели тесную, неудобную раздевалку с жёлтыми казёнными стенами, тусклый свет, свекольные после лыж лица, баулы со спортивной формой... Да кончится ли всё это когда-нибудь в моей жизни?!
   Всё это кончилось. И вот уже новые студенты, одновременно всех курсов и факультетов, бегают кругами, бегают маленькими сплочёнными табунами, дружно и шумно сворачивая прямиком на ту аллею, где я остановилась сфотографировать рябину - красивую и простую.
   Табун топочет, исполненный юности и здоровья. Он одет свободно и разнообразно - начиная от тёплых курток и заканчивая длинными цветастыми трусами в пальмах, из-под которых торчат тощие ноги с чёткой линией загара - ведь лето почти ещё не прошло...
   Ноги в громадных кроссовках легко и мощно перебирают пространство, ноги исчезают за поворотом, где уже стоит наготове крепкий, полнокровный физрук с новым заданием: отжиматься, делать наклоны туловища, прыгать, сидя на корточках.
   А день разгорается невообразимый, день обещает двадцать градусов тепла и больше. Именно та самая первоначальная осень, которая одновременно стоит, как мёд в банке, и уплывает, ускользает, как маленькое единственное облако в пронзительно ярком небе.

Комплекс Лев Толстой

   Ранним утром раннего сентября шла я по улице Челюскинцев в супермаркет "Мария-Ра". По чётной стороне моего мозга трещал во льдах большой знаменитый ледокол, а по нечётной - строили свою неразгаданную пирамиду, пеленали свою таинственную мумию и применяли во всех областях знаний свой папирус коричневые египтяне.
   На пересечении полушарий величественно, как зеркало, стоял Лев Толстой. Не тот, который "Война и мир", а тот, который "Двор без машин". Человек и комплекс.
   И вот я иду через это всё, как по бульвару, испытывая редкое и приятное чувство, что вписываюсь. Что понимаю и успеваю.
   Супермаркет "Мария-Ра" родом с Алтая, там его основная резиденция. Говорят, что в Алтайских горах до сих пор не перевелись настоящие шаманы. Лично я этому верю. И в детстве верила, когда читала алтайскую сказку про шамана-людоеда Корэндо, а сейчас и подавно верю. А туризм пусть там активно развивается, это совсем другое.
   Алтай всегда представлялся мне под ясным небом, весь в кукурузном и подсолнуховом золоте, с шаманом в горах - древняя, зашифрованная цивилизация. Поэтому насчёт Ра всё более или менее понятно. А вот кто такая Мария, почему Мария именно Ра, и зачем - лучше не спрашивать.
   Вот и жилой этот рекламный комплекс Лев Толстой, на улице Челюскинцев, возле супермаркета "Мария-Ра". В самом деле, не Александром Пушкиным же его называть. Оставьте Пушкина в покое; тем более что у него и жилья-то никогда не было. "Долго ль мне гулять на свете то в коляске, то верхом, то в кибитке, то в карете, то в телеге, то пешком?" - вот что такое Пушкин.
   Жилой комплекс Фёдор Достоевский? Чур, меня, чур! Достоевский - это совсем другие комплексы, совсем не нужные счастливому новосёлу ассоциации: узкая длинная комната на последнем этаже, жёлтое, процентщица, тварь дрожащая... А новосёл-то счастливый совсем уж было поверил в то, что право имеет.

Нетелефонный разговор

   Когда я думаю о том, какие застала телефонные времена, и сравниваю их с нынешними телефонными временами, кажется, что мне лет минимум триста - такая оглушительная произошла в телефонном мире эволюция. Неужели правда триста, свет мой, зеркальце? "Ты, конечно, спору нет, - ответит зеркальце. - Но четыреста как минимум. Четыреста вам, граждане, на душу населения. Всем, кто застал."
   Ведь я помню ещё аппарат с крутящимся диском, в трубку которого зачем-то дули, если слышимость была плохая, с помехами. Во время переговоров "межгород" она была плохой почти всегда, и бедные барышни-телефонистки никак не могли насладиться чужими секретами в спокойной обстановке, за чаем с баранками. Всё какие-то им доставались крики - про то, что Маша родила, а тётя Клава выехала двадцать седьмого, вагон девять... И каждый второй пытается продуть насквозь шипящее пространство. И ты как будто этим пространством владеешь, и говоришь голосом беспощадным, как Зевс из тучи: "Ваше время истекло". Постойте, а кого? Кого родила-то? Не знаю, мальчика или девочку, наверное.
Вот это я помню! Вот это ничего себе!
   Но даже такие, с дисками, стояли далеко не в каждой квартире. У нас-то лично телефон был всегда, его несложный номер сидит в моей памяти крепче, чем дважды два. Только я его никому не скажу, ведь меня давно уже нет в той квартире. И что это вообще за странная, несовременная фантазия - звонить на домашний номер?
   С такими же, как я, телефонными подружками можно было легко и быстро договориться о встрече во дворе; а вот за бестелефонными приходилось заходить. Почти все они жили на самом верхнем, пятом этаже. И я недоумевала про себя: как люди живут без телефона? Да так, все по-разному.

"Витя Малеев в школе и дома"

   Спасибо в очередной (двести пятнадцатый, что ли?) раз Николаю Николаевичу Носову - выручил. Точнее сказать, пришёлся кстати. Как всегда.
   Эта книга очень помогла нам настроиться на новый учебный год. У Игоряна пока нет такого понятия: не хочу в школу, можно я сегодня не пойду, а? Ему нравится учиться, вот ведь какая штука. Нравится новая информация, нравится структура, хронология, чёткая работа законов природы, все вот эти цепочки эволюции, тактики и стратегии, лабиринты, из которых всегда есть выход, шифры, к которым всегда можно подобрать ключ...
   Если бы только в школе ещё не было так шумно. Если бы не торжественная линейка, которая соединяет в себе всё, что Игоряном в жизни наименее любимо: столпотворение, суетность, нелогичное перемещение народных масс, микрофонный голос, музыка, пропущенная через усилители... Да и первый ранний после лета подъём сам по себе не может быть приятен, и непривычна школьная форма, и погоды за окном таковы, что лично я охотно спала бы дальше.
   И вот тут здорово нас выручил "Витя Малеев в школе и дома", первая глава - про то, как пролетели каникулы, и "в одно прекрасное утро - это было первое сентября - я встал пораньше, сложил свои книжечки в сумку и отправился в школу". И как они встретились во дворе, и стали хлопать друг друга по спине и плечам, и сравнивать, кто больше всех загорел. И как подошла учительница - своя, привычная Ольга Николаевна, и всех заметила, со всеми поздоровалась. 
   Как-то очень к месту пришёлся нам в это утро Витя Малеев и его простой рассказ про жизнь самую обыкновенную - как разговор по душам в тот момент, когда он особенно нужен. Как будто сказал, и тебя услышали.

Какая голова? Мы же ноги!

   Когда дочке было десять лет, она увлекалась видео - снимала короткие ролики на собственные сюжеты; она фонтанировала идеями каждый день. Сейчас, пересматривая этот архив, мы плачем от смеха.
   Мой самый любимый ролик называется "Ноги". Смысл его состоит в том, что корреспондент программы "Вести" лежит в обмороке, и поэтому корреспондента не видно; ведущими становятся его независимые ноги. Прямо в эфире они начинают ссориться, буйствовать, и одна нога спрашивает другую:
 - У тебя голова есть на плечах или нет?
 - Какая голова?  - отвечает вторая нога. - Мы же ноги!
   Фраза немедленно стала крылатым выражением. А весь последующий за ней диалог - моим личным Льюисом Кэрроллом:
 - Но всё равно: есть у тебя нога на голове или нет?
 - У меня нет головы!
 - Тогда: есть у тебя нога на ноге?
   Я обожаю это видео. И в очередной раз вспомнила про "Ноги" в первый день нового учебного года, когда увидела в родительском чате фотографию с просьбой: "Родители Вари и Алёны, помогите разобраться, где чьи туфли. Дети перепутали."
   Когда я училась в школе, учителя очень любили и с удовольствием задавали нерадивым ученикам свой коронный риторический вопрос:
  - А голову ты дома не забыл?
  В наши дни этот вопрос устарел. Но если бы вдруг он появился снова, то перестал бы быть риторическим. Потому что ответ - вот он:
 - Какая голова? Мы же ноги!

Первое на второе

   Первое в этом году выпало на второе. А хоть бы и на третье. Чувство, что Игорян учится в школе - в привычном и суровом смысле этого слова - у меня так до сих пор и не появилось.
   Чтобы плестись нога за ногу, как это всегда бывало со мной. Тащиться с букетом в руке и гранитным камушком в груди, и он давит, давит. А лето уже запечатано в душе, как золотые пчелиные соты, и знать о нём никому постороннему не полагается - особенно сочинению на тему, как я это лето провела. И новые туфли на новых ногах, обтянутых новыми белыми колготками, топ-топ, надо-надо. А хотелось, как показывали нам в детском кино - легко и с настроением. Так, будто жизнь продолжается.
   У Игоряна всё-всё по-другому. Что? Лето, говоришь, кончилось? Ну, и хорошо, комары больше кусать не будут; и я вообще осень больше люблю.
   И я осень люблю, в том-то и дело. Но вот это щемящее в груди и в августе... Вот это чувство, которое и объяснять не нужно, все и так поймут, по молчанию - редкий случай, когда люди понимают друг друга. Это необъяснимое и понятное - оно всё равно в груди. В моей. А Игорян свободен.
   Грустно что-то, Игорян, ведь лето... А что лето? Лето кончилось, настала осень - так заведено в природе. Так ведь в школу, Игорян. А что в школу? Каникулы кончились, настала учёба - так тоже заведено. И так хорошо, и эдак.
   Игорян, научи меня жить.