Живая вода

   Иногда живая вода бывает нужна не меньше, чем Иржику. Был такой Иржик, в сказке про Златовласку - довольно мрачной сказке, и король там был неприятный, с большими недобрыми глазами. И на самом деле Иржику там отрубили голову, и он так лежал, пока его не восстановили. Сначала спрыснули водой мёртвой, и голова приросла на место, а потом полили из другого кувшинчика водой живой, и встал Иржик невредимый. Скорее жив, чем мёртв.
   Сейчас уже вода стала не настолько живая, чтобы полностью воскрешать, и на отдельно взятую голову никак не влияет, и добывается элементарно, а не за тридевять земель. Иногда я вспоминаю про неё уже возле самой кассы, и так удобно послать обратно в недра магазина умелого и полностью читающего ребёнка с просьбой принести бутылку "Карачинской". Не другой, слышишь?
   И ребёнок вернётся ровно через минуту, неся в охапке точно "Карачинскую" в полуторалитровом пластике. Вот она, самая моя живая на сегодняшний день - минеральная природная, газированная, сорок лет вместе с вами, награждена пятьюдесятью четырьмя медалями международных выставок. Разлита у источника? Ну да, так я и поверила. Прямо стояли у источника и разливали. Я даже не уверена, что в этом пластике именно та вода, награждённая медалями, а не улучшенная водопроводная. Но про сорок лет с нами чистая правда.
   В моём детстве "Карачинскую" воду продавали в бутылках из тёмно-зелёного стекла - строгие, почти аптечные бутылки, содержимое которых казалось страшной гадостью, особенно после лимонада "Буратино". Что является лучшим доказательством: вода была в бутылках та самая, медальная, победительница. Но кому нужна в детстве минералка с хлоридами и гидрокарбонатами, на этикетке которой написано про двенадцатиперстную кишку?

Только за наличные

- У вас есть безналичный расчёт?
 - Нет.
   Где сейчас услышишь такое? Даже фруктовые киоски срочно обзавелись безналичным, чтобы не терять покупателей. Потому что киосков много, а яблоки везде одинаковые. Купят там, где удобно. И это правильно. Не люди должны подстраиваться под магазины, а наоборот. И вторую кассу, пожалуйста, откройте, здесь образовалась невыносимая очередь из пяти человек.
   Время, время... Кто готов его тратить на ожидание, на лишние телодвижения? Кто готов тратить на неудобства свою единственную личную жизнь?
"Букинист" - один из немногих магазинов, который может себе позволить.
 - У вас есть безналичный расчёт?
 - Нет.
   Ну, ладно, я тогда пошёл. А куда ты пошёл? Где ещё ты купишь такую книгу по такой цене?  То-то и оно.
   "Букинист" не будет одолевать вопросами: "Вам помочь?", "Вам что-то подсказать?" и "Знаете ли вы про нашу новую акцию?" Хочешь - покупай. Не хочешь - не надо. Продавец занят своим делом и не обращает внимания на одного или двух посетителей в торговом, если можно так выразиться, зале. Зачем подсказывать, если они сами всё знают?
   И жутко неудобно, что нет у них безнала. Как в каменном веке. Но я потрачу кусок личной жизни и пойду искать подходящий банкомат. И он окажется прямо в банке, а я терпеть не могу банки. Но всё равно пойду, а потом вернусь, и книгу куплю. И буду радоваться.

Хоть задним числом

   Как всегда, я всё пропустила, и забыла двадцать первого числа поздравить себя с Всемирным днём поэзии. Теперь поздравляю, хоть задним числом. Хороший праздник.
   Так и хочется думать, что люди всегда будут слагать стихи. Конечно, будут люди ломать голову, как бы вложить в такой маленький столбик слов максимум смысла, и чувства в придачу. И слова-то будут самые простые, ничего особенного, но самые подходящие. И даже ночью будут некоторые из людей подбирать эти слова, записывать поскорее в лежащую наготове тетрадь. Чтобы утром перечитать и посмеяться.
   Однажды мне приснился сон с портретом Пушкина и двумя строчками: "Люблю тебя, Петра творенье! Люблю твой строгий, стройный вид." Их следовало продолжить, и различные варианты предлагались тут же, прямо возле портрета - что-то вроде теста. И я уверенно выбрала: "Ему бы двигаться с почтеньем, а он такого натворит!" Утром перечитала. Смешно. А может, лучшее из того, что удалось придумать? А может, лучшее ещё впереди?
   Лично мне верится. Люди всегда будут слагать столбики, читать столбики, любить столбики, учить наизусть, сохранять на память. Пусть хоть некоторые их людей. И нужно их обязательно поздравлять. Себя поздравлять с тем, что очень люблю хорошие столбики, настоящие столбики, сохранённый столбики.
                            Я учился траве, раскрывая тетрадь,
                            И трава начинала как флейта звучать.
                            Я ловил соответствия звука и цвета,
                            И когда запевала свой гимн стрекоза,
                            Меж зелёных ладов проходя, как комета,
                            Я-то знал, что любая росинка – слеза.
                            Знал, что в каждой фасетке огромного
                                                                                   ока,
                            В каждой радуге яркострекочущих крыл
                            Обитает горящее слово пророка,
                            И Адамову тайну я чудом открыл.
 
                            Я любил свой мучительный труд, эту
                                                                               кладку
                            Слов, скреплённых их собственным
                                                                               светом,                
                                                                                    загадку
                           Смутных чувств и простую разгадку ума,
                           В слове правда мне виделась правда
                                                                                     сама,
                           Был язык мой правдив, как спектральный                                        
                                                                                     анализ,
                           А слова у меня под ногами валялись.
 
                           И ещё я скажу: собеседник мой прав,
                           В четверть шума я слышал, в полсвета я
                                                                                      видел,
                           Но зато не унизил ни близких, ни трав,
                           Равнодушием отчей земли не обидел,
                           И пока на земле я работал, приняв
                           Дар студёной воды и пахучего хлеба,
                           Надо мною стояло бездонное небо,
                           Звёзды падали мне на рукав.

                                                           Арсений Тарковский

Сорви и соври

   В детстве я познакомилась с ними в неправильной последовательности. Мне бы почитать сначала истории из жизни нашего мальчика, доморощенного. Но первой мне попалась в руки книга Луи Буссенара: англо-бурская война, погони, переодевание в женское платье и чепчик, всё на грани... Не то чтобы это была моя любимая тема, но книга про капитана Сорви-голову увлекла необычайно. Всё там происходило в головокружительном темпе. А как метко стрелял капитан Жан Грандье! Мчался ли он по Африке на коне, или конь мчался на Жане Грандье, задом наперёд ли, вверх ногами, в непроглядной темноте - он попадал в цель безжалостно и неминуемо, и выходил победителем один против многих.
   Этот сценарий был хорошо мне знаком благодаря кинематографу, и не только отечественному. Ведь что вытворял красивый длинноволосый Робин Гуд в капюшоне со своими весёлыми молодцами! И сценарий этот был очень правдоподобным, он делал возможной яркую и непредсказуемую жизнь. Потом уже, в старших классах, я читала истории даже про Тарзана, но, за давностью лет, простила себе это преступление. И перечитывать Буссенара ни за что не буду, чтобы бесстрашный Сорви-голова и дальше скакал победителем на коне.
   Капитан Жан Грандье и его друг Фанфан казались мне вполне взрослыми дяденьками (ну как же иначе - стрельба, война, молниеносное правильное решение, улыбка в ответ на застрявшую в ноге пулю, ответственность за товарища). На самом-то деле им было по шестнадцать лет, и сами себя они называли молокососами. Знала бы я, что придёт время, когда восемнадцатилетних будут запирать в комнате с видеокамерами, чтобы они там без подсказок ставили галочки в нужные клетки, а в туалет их будут сопровождать внимательные и беспристрастные конвоиры, ни за что бы не поверила.

Можно ещё ярче

   Самый ближний к моему дому магазин "Ярче!" живёт на солнечной стороне. Там раньше всех в городе наступает весна и позже всех приходит осень. Там долго не умирают травы на газоне, и прямо на глазах умирает снег. Там можно даже снять перчатки, чего я не делаю почти круглый год. Туда выбираешься однажды в марте на сухое и чистое - выбираешься тяжело, волоча на себе предметы одежды и всякие полярные мысли, но всё-таки живой. Немножко приходишь в себя и - в "Ярче!" Можно ещё ярче.
   Маленький такой магазин на солнечной стороне. В нём встречается горячая плюшка, письменная просьба складывать конфеты разного сорта в отдельные пакеты, вкусный зелёный горошек и чудо-гель для душа.

   Такой похожий гель на человеческую жизнь: она ведь тоже вышибает, но что-то и оставляет. И вспоминается смешно или светло. Даже если мы выползали исключительно из полыньи.

Размечтались, одноглазые

   В студенческие годы у нас в ходу был розыгрыш. Человеку говорили: "Закрой один глаз и загадай желание". Человек, как правило, закрывал. В семнадцать и восемнадцать лет у человека ещё полно желаний, а наивность позволяет загадывать даже самые дерзкие из них.
   И вот человек закрывал, человек предвкушал. Не всерьёз, конечно. Но в восемнадцать лет в мире ещё возможны чудеса, так отчего бы не закрыть глаз?
   И в этот момент разыгрывающий торжественно произносил: "Размечталась, одноглазая!" И все смеялись. Не обижались, конечно. Мы же понимаем, как на самом деле исполняются все желания.
   И вот опять началась весна, с первого числа подозрительно настоящая. С пением птиц, с группой скворечников, с первыми людьми без шапок, с мальчиком на тонких ножках, в оранжевых кроссовках, несущего в охапке смеющуюся девочку...

Про ягодницу

- Вот, - сказали мне добрые люди-садоводы, - думаем подарить тебе на Восьмое марта ягодницу. Подарить?
Конечно, подарить! А что такое ягодница?
 - А ты будешь за ней ухаживать? - строго спросили люди-садоводы. - Поливать стаканом воды будешь регулярно?
Клянусь! А что такое ягодница?
   Если говорить совсем честно, то это не моё: сажать в землю, поливать, удобрять, подбадривать юный росток хорошими словами, и люди-садоводы это знали. Что не слышу я таинственного зова травяных и древесных соков, не чувствую подземной жизни корней, а семена в ответ меня не любят, растут вяло. А жёлудь вообще не взошёл, когда я захотела вырастить дома дуб.
   Красивый, параллельный, недоступный мне мир. Как математика. Я жалею цветы, которые мне дарят: они могли бы попасть в более хорошие и надёжные руки, которые будут кормить их сахаром, регулярно менять воду, обрезать сухие листья. Они могли бы попасть к чутким людям, которые будут любоваться каждым лепестком и думать о природе - как нежно, как изящно и как по-своему смешала она все краски. И даже поэт сказал: "Формула цветка", а хороший поэт зря не скажет.
   Цветы воспевают, они существа. А я цинично отправляю засохший букет в мусорное ведро. Ещё в детстве я не понимала художника из песни про миллион алых роз: зачем дом-то продавать? Тем более что своим поступком он всё равно ничего никому не доказал, актриса едва взглянула и уехала, розы завяли... Я потом так и не полюбила приторно романтические истории с надрывом. Но иногда сожалею о том, что мне закрыт мир цветочной красоты и не слышен их вальс.

Вкусная неделя

   Игорян принёс из школы нарисованное на уроке музыки вполне достоверное чучело - толстое и безликое. О безликости потом мы поговорили отдельно.
   Правильная это была безликость, деликатная. Ведь древний художник-чучельник, работая над лицом Масленицы, мог нечаянно сделать его похожим на кого-то из соседей, а то и родственников - тех, к которым испытывал личную неприязнь на нервной почве. Ведь творческие люди не хлебом единым живы, а живы они прототипами. Вот и получается, что делал как бы чучело, а вышла как бы тёща. У людей к тому времени настолько развилось ассоциативное мышление, что сходство они как бы заметили и как бы стали обсуждать его, а заодно и прототип - моральный облик прототипа, личную жизнь прототипа... Вышло не творчество, а срамота. И когда пришёл четверг, тёща творческому родственнику в блинах начисто отказала и дверь перед его носом захлопнула. Вот так!
   Поэтому пусть уж лучше будет без лица.
 - Это такой праздник! - говорил образованный Игорян. - Когда ставят на видном месте врытый в землю столб и лезут на него за подарком.
Да, и столб. И дерзкий кто-то, ловкий кто-то обязательно однажды его покорит.
   Смысл вкусного неспешного праздника особенно хорошо постигается ранним утром: как будто каждый съеденный блин делает сильнее и расторопнее наше древнее солнце, которое уже давно само решает, где будет у него талия.
"Сейчас ещё один съедим, - говорят люди. - А уж с понедельника начнём себя ограничивать."
   Но пока у всех есть законное право - есть.

Всё о малыше Николя

   Примерно два года назад я купила том французских популярных историй о малыше Николя, но книга не вызвала у Игоряна никакого интереса и прочно встала на полку, а я смахивала пыль с её толстого верхнего обреза. Знала, что время придёт. Не вечно же Игоряну сидеть в дошкольниках.
   И вот время пришло. Игорян требовал всё новых историй, смотрел, много ли ещё осталось до конца. Удивлённо прислушивался к их манере, смеялся. Вначале его было заинтересовал Аньян - первый ученик, к тому же единственный из всех в очках; понятно почему заинтересовал. Но когда гордость класса и отличник в очередной раз стал кататься по земле с плачем и криками, что его никто не любит и он хочет умереть (а катался он так почти в каждой главе, по любому поводу), Игорян крепко задумался и сказал:
 - Он какой-то глупый, хоть и отличник. Они все там какие-то глупые.
И попросил читать дальше. Смотрел, много ли ещё осталось, смеялся.
   И я читала дальше. В душе я была согласна с Игоряном. Николя и его одноклассники в основном были заняты тем, что дрались, обзывались, плакали, катались по земле, были лишены сладкого и получали затрещины от своих папаш. В основном. Но при этом как-то умудрялись ходить в школу, играть в футбол, гордиться старшим братом и любить бабушку.
Папа Николя в это время спорил с дородным соседом, кто быстрее прокатится вокруг квартала на детском велосипеде, а в другой раз дрался с этим же соседом на глазах у ребёнка. И казалось, что папа сам ребёнок, и сосед тоже.
   Ужас, не правда ли? А ещё воспоминание, как в детстве нравилось смотреть на клоунов. Потом прошло. Но у детей-то наших детство в самом разгаре.

Ничего не изменилось

   Один из самых сильных снегопадов за всю зиму случился у нас ночью первого марта. Это уж как обычно. Машины во дворе стояли ровно и плотно, как пирожные безе на противне. И мир затаил дыхание, выключил пока звук, чтобы всё удалось. Но когда этому миру что-то не удавалось?
 - Как будто первый день зимы, а не весны, - сказал Игорян, когда утром вышли мы из подъезда.
   Я тоже однажды шла таким утром в восьмой или девятый класс; шла привычной узкой тропой мимо сонных пятиэтажек, мимо замерших качелей и деревьев, шла в сапогах того времени, и небо светлело мне навстречу.
   Навстречу мне той же тропой пробиралась в детский сад бабушка с внуком. Мы были как два вагона с маленькой тележкой из пункта А в пункт Б, и, что требовалось доказать, встретились в искомой точке, и на ум мне пошёл обрывок чужого утреннего разговора.
 - Сегодня ведь уже весна, бабушка, да? - спрашивал мальчик сквозь шарф натуральным шерстяным голосом. - Сегодня весна?
 - Нет! - ответила бабушка с твёрдостью, в которой чувствовался коренной сибирский жизненный опыт. - Это в календаре весна, а по правде март у нас ещё месяц зимний.
   И мальчик, с малым своим опытом, немножко сник: он-то шёл сегодня к детсадовской овсянке с новым настроением, с оглушительной новостью. Но оказалось, что в мире ничего не изменилось.