Пихтовка

   Всего сто километров к северу от города, а мир совсем другой. Север - самая сильная сторона света, он никому ничего не обещает. И здешний лес - не светлый Караканский бор, где по обочинам выстроились машины грибников, и вот уже кто-то несёт полные вёдра; а в лесу осталось столько, что хватит на всех дважды и трижды. Здесь не везде и пройдешь - топко, дико. Березняки, колтуны трав и кустов. Во всём чувствуется близость самых больших в мире Васюганских болот.

   Раскинулись те болота на территории в 53 тысячи квадратных километров. Даже представлять не буду, сколько это, куда это. Не могу. Знаю одно: собак Баскервилей там среди трясин можно спрятать сколько угодно. Но нет здесь чудовищных собак. Зато есть предупреждающие дорожные знаки: возможно появление дикого зверя. Я раньше не очень-то верила таким знакам. Разве дикий зверь захочет появляться на дороге людей?

Но лось-то на дороге стоял подлинный.

Лось! Лось!!! Смотрите, там лось! Скорее! Настоящий лось!

   Надо отдать лосю должное: он милостиво дал на себя посмотреть секунды три, а потом... Я бы не сказала, что ушёл. Лось уплыл в заросли, сомкнулись над лосиной головой густые травы. Ухнул в яму - и как не было дикого зверя.

   А север всё усиливался, надвигался. Небо закрылось, как ставнями, плотными серыми облаками, и стало на целых пять градусов ниже. Скоро будет Пихтовка, за которой простираются болотные, полностью безлюдные пространства. Они появились задолго до того, как люди научились измерять мир километрами. Очень трудно заболеть в Сибири манией величия, потому что место человека в природе здесь определено раз и навсегда. Особенно если двигаться на север.

   В Пихтовке тоже стоял сентябрь. Но другой. У такого сентября не забалуешь. Без излишеств стоял сентябрь. Главным его украшением была тихая речка, заросшая миниатюрными, очень красивыми листьями кувшинки. Как узорчатое домотканое покрывало, глаз не оторвать. Небольшие, но крепкие каменные ступени вели с берега прямо в реку. Чтобы удобно было Водяному выходить из глубин, немного отдыхать в лунном свете.

   Вскрикивали что-то в прибрежных кустах неперелётные птицы, а в остальном тишина была полной. Близость многоклюквенных, густобрусничных Васюганских болот витала в воздухе. Витал дух затерянного мира. После того, как в 2000-м году разобрали железную дорогу, которая связывала Пихтовку и соседние сёла с "большим" миром, этот дух значительно усилился. Как триста лет назад, когда пришли в эти места со своими семьями первые поселенцы-староверы. Всё в точности. Только интернет ловит.

   В Пихтовке прожила семь лет ссыльная Анастасия Ивановна Цветаева. Ходила в крестьянской одежде, преподавала немецкий язык. Ни двоечники её, ни отличники не знали, что напишет Анастасия Ивановна книгу о своей жизни в селе Пихтовка Колыванского района Новосибирской области - "Моя Сибирь". Она как моя, только другая.

   Она бесконечная.
 

Пока сентябрь тёплый

   Пока сентябрь стоит тёплый, лучшее, что можно сделать в субботу - поехать прочь из города. Выбрать приглянувшееся, только не дачное, название. В окрестностях, но и не то чтобы совсем близко. Впрочем, в Сибири близко и не бывает.

   Как насчёт Криводановки? Или Чика? Тоже вот Коченёво - отлично звучит. Везде своя, разная жизнь. Ещё лучше - свернуть наугад: сначала с главной дороги на неглавную, а потом ещё раз, в полную неизвестность. Именно так была открыта Боярка. Придорожный столб с её названием стоял очень яркий - оранжевый и зелёный. Деревня оказалась более естественных тонов. Как триста, пятьсот и тысячу лет назад, всякий новый, проезжий человек в том обособленном мире чувствует себя нарушителем границы. Кроме того, весь мир в тот день копал в огородах картошку, и ходить по безлюдным улицам было как-то неловко. Будто отлыниваю.

   Ни души не было на улицах, кроме группы кур под началом крупного пёстрого петуха. По матовой поверхности заросшего ряской пруда плыла ровная цепочка уток. Двигались они быстро и в то же время плавно, очень быстро и организованно удалялись от берега.

   Заросшая тропинка оказалась улицей Комсомольской, и очень оживлённой. По ней катался на велосипеде мальчик лет семи, а возле дома сидел на скамейке, покуривая что-то крепчайшее, крепкий загорелый дедушка. Поздоровались. В деревне слишком мало людей,чтобы проходить мимо, не желая здоровья. Нельзя не поддержать простой разговор, не присесть рядом на скамейку, а то и просто на берёзовый чурбак.

   К кому-то в гости?  Просто так, посмотреть?   К-ха, а что здесь смотреть-то?

   И как объяснить,что вот лично я только что смотрела камыш? Смотрела на весёлые ворота с нарисованными лебедями, соболем, котом и кроликом. А ещё у вас утки...

   Утки?  Да это разве утки? Смех один, а не утки. Теперича не то что давеча. Раньше я, помнится, одним выстрелом десяток сшибал. Шомполом стрелял, а они жареные прямо в тарелку падали! Утки... И медведи раньше так не ходили, как сейчас. Боялись. Теперь не боятся. В Колывань вот надо съездить, чаю да кофе купить. А сейчас трактор заведу, за грибами с внуком поедем.

    Я думаю, что они в самом деле поехали - дед и внук. Медведя не испугались. А утки плыли по матовой воде слаженно и красиво. Не то что давеча, конечно. Но посмотреть хватит.

Именно тот

   Да, это именно тот музей. Тот самый! Я была здесь много лет назад, но крепко-накрепко запомнила советы из дамских журналов начала 20 века: "Мыть голову следует один раз в месяц; отруби с двумя яичными желтками; если волосы сухие от природы, смазать их вазелином..." Через месяц процедуру повторить. А вот кому помады для придания белизны шее и плечам: 3 грамма скипидара, 2 драхмы рыбьего жира...

   Музей истории Петербурга-Петрограда, что в Петропавловской крепости. Первые залы так, для общего развития: корабли, мундиры, письмо Вольтера Екатерине Великой: "Пчела, конечно, полезна, её любят и боятся"... Изящно, изящно. А вот отпечаток огромной руки царя Петра...

   Но скорее, скорее туда, в Петербург-Петроград конца 19- начала 20 века. Мой любимый цвет, мой любимый размер, мой несравненный русский язык. "Взять одну десертную ложку сарептской горчицы, немного 1-2 (растолчённых) куска сахара, 2 сырых желтка (но лучше крутых), мешать, подливая по капле прованского масла..." Это рецепт соуса провансаль из французской кухни, который умела приготовить всякая уважающая себя дама со смазанными вазелином или спиртом волосами. А ботинки они носили вот такие. Сто с лишним лет прошло, а всё как новые.

   И всё так же нетленны советы бывалого торговца, из которых первый и главный: дешёвое радует пять минут, добротное минимум пять лет.

   Блины с пылу, с жару три на грош; а ещё мне фунт груш на 12 копеек. Хочется разглядывать и разглядывать эти крепкие вещи, которые радуют не один год. Большая раковина для умывания в синих розах, новейший ватерклозет, тоже весь в цветах белых и рельефных, чтобы не так скучно было.

   Макет многоквартирного жилого дома сделан в человеческий рост. Можно заглянуть в каждое окошко, в далёкий, уютный, миниатюрный мир. Вот детская с железной дорогой и лошадкой-качалкой, а здесь кухня, вон там гостиная. В первом этаже - ателье дамского платья. Здесь примеряли воздушные шляпки с вуалями прелестницы с шеями и плечами неслыханной белизны.

   Висят на своих местах старинные телефоны. Можно снять трубку и услышать, как эмоциональный голос из неведомой какой-то дали зачитывает свежие городские новости, которым давно пошёл второй век. Новости дня, который был. Обыкновенного, буднего, как сегодня у нас. Примечательного лишь тем, что он никогда не вернётся.

И берег, и даль

   Хорошо, когда в не своём городе есть свои люди. Без них мы когда бы ещё попали... Да никогда, может быть, и не попали бы в Кронштадт. Ведь он где-то совсем далеко, посреди воды и неба, таинственный, как остров Буян. Даже и не думали, и вот попали. А по пути узнали, что есть на свете город Сестрорецк, и берег, и даль. Жемчужная холодная вода, сквозь которую просвечивают рыжие камни. Глубоко вековые сосны, поддержанные цепями - чтобы простояли хотя бы ещё сто лет...

   Мягкий серый ветер. Другой берег - не мой и не про меня. Но на большом округлом камне хочется посидеть подольше. Смотреть на малые волны, на плоское блюдо воды, на горизонтальный мир, мягко накрытый облаками.

   Когда-то здесь ничего не было. И вот: вознеслось из топи блат, Пушкин всё правильно сказал. И пока ехали в Кронштадт по дамбе, именно это слово носилось в мозгу, как чайка - "вознёсся". Заодно с новым, неслыханным городом вознёсся в очень короткие сроки и порт; и самый первый форт Кроншлот вознёсся первой же зимой, прямо из воды, ценой усилий, каких не бывает. Все промеры здешних глубин царь Пётр проверил лично. Может быть, и камни для строительства своими руками грузил на подводы, чтобы скорее, скорее. Зело нужен форт для защиты города, который только ещё будет. И стал форт. И были потом многие другие форты.

   Игорян сказал, что музей фортов в Кронштадте понравился ему особенно. Я и сама заворожённо смотрела в темноте на подсвеченные макеты, сделанные с большим мастерством и достоверностью: вот поднялся маленький мост, поплыл кораблик, в жилых помещениях тепло светятся окошки, указывает путь маяк...

   Больше всего поразил и запомнился форт "Александр Первый" (он же "Чумный"), где была когда-то создана вакцина против чумы. Страшное и спасительное место. Демонстрация фортов сопровождалась очень зрелищным и эмоциональным фильмом про историю Кронштадта - таинственного, как Луна, города. Который на самом деле оказался настоящим. И очень каменным.

Держат

   "Когда на сердце тяжесть и холодно в груди..."

   Если тяжесть где и была, то явно не на сердце: в желудке покоилась свежесъеденная булка с корицей из пекарни Вольчека. И в груди от этого тоже разливалось тепло.

   "К ступеням Эрмитажа ты в сумерки приди..."

   Можно и прийти. Нужно прийти. Не в сумерки, а всегда. Хотелось в этот раз прийти не внутрь, а именно к ступеням. Я помнила, что где-то здесь.

   "Где без питья и хлеба, забытые в веках..."

   Не сказать, что совсем уж забытые. Людей на крыльце было довольно много, и смотрели они не столько лица, сколько босые пальцы на ногах. Осторожно прикасались, делились впечатлениями: видишь, пальцы.

   И то: лицо там где-то, витает в облаках; до лица не добраться. А пальцы вот они, пожалуйста. Огромные, живо напряжённые от вечной, главной и нужной людям работы. Эта деталь всегда поражала в статуях, изображающих античных богов и героев: у них совершенно человеческие, босые ступни. Не всегда идеальной формы даже у статуй-женщин. Видно, что ступни рабочие: ими ходили и бегали по земле. Ими неосторожно наступали и прикладывали к ране какой-нибудь средиземноморский подорожник. На ступенях Эрмитажа всё это видно особенно, потому что...

   "Атланты небо держат на каменных руках..."

   Держат. Великанские, худые, но при этом навечно сильные. Даже если точно знать, что небо - не твердь, а набор всевозможных газов, всё равно - держат. Поэтому нам никогда не покажут вблизи атлантовы лица. Нам хватит и ног.

Полное непопадание

   Говорят, что Чижика-Пыжика с Фонтанки воровали уже семь раз. Род странного, с оттенком безумия даже, вандализма. Почему-то представляется, что все семь раз дело происходило глухой зимней ночью. Туристов в округе ни души, на всей Фонтанке лёд. Можно свободно подкрасться и с помощью каких-то специальных инструментов отодрать от каменного выступа маленькую металлическую птицу. Зачем? Чтобы орехи дома колоть? Нет, всякому настоящему вандалу важен риск, адреналин. Важно применить огромное физическое усилие, чтобы отодрать закреплённое. Чем больше усилие, тем счастливее вандал.

   Можно облачиться в гидрокостюм и нырять в этом месте с мешком, горстями собирать со дна мелочь, которую набросали туристы. Неужели никто так не делает? Не верю. Ведь туристы кидают без перерыва, хотят попасть прямо в углубление под лапами Чижика, а никак не получается. Я не знаю, зачем нужно кидать в Чижика монеты, но дала Игоряну горстку, он кинул и не попал. А много лет назад и я кидала, и не попала. Только в другого Чижика, которого украли.

   Тогда тоже шли из Летнего сада, и сад тоже был другим. Запомнился он уютной и густой, старинной липовой тенью; с деревянных тележек продавали солёный и сладкий миндаль в кулёчках из коричневой бумаги; играл духовой оркестр, а бабушки с дедушками и дети танцевали... Зачарованное место, очень даже понятно почему вдохновившее Анну Ахматову на поразительные строчки: "Где лебедь, как прежде, плывёт сквозь века, любуясь красой своего двойника." И другие, ещё более поразительные: "И всё перламутром и яшмой горит, но света источник таинственно скрыт".

   Таинственно! Именно. После глобальной реконструкции таинственность покинула Летний сад. Во всяком случае теперь про него совсем не хочется писать стихи. И даже прозу не очень хочется писать. Не воспевать же решётки, похожие на крупную сетку-рабицу, окрашенную в зелёный цвет.

   И статуи... Что с ними не так? Оказалось, это не статуи, а копии. Те, что помнят Ахматову молодой, те, что простояли в саду 300 лет, перекочевали в Михайловский замок. Их место заняли  другие, сделанные из искусственного мрамора. И хоть, по правилам грамматики, главным в этом сочетании является слово "мрамор", но по правилам красоты, по правилам тайны, которая вдохновляет на удивительные строки и удивительные дела, слишком уж явно выпирает "искусственный". 

   Что поделаешь, живой каррарский мрамор с годами, и особенно с веками, стареет и ветшает. А искусственному ничего не будет. Но если вдруг будет, то можно ведь сделать новую копию. Как седьмого Чижика-Пыжика. Прямо один к одному, никаких отличий.

По святым местам

   Я ни на чём не настаиваю, но первым делом мы пойдём на Мойку, 12. А вторым первым делом поедем в Лицей. Я так и сказала Игоряну. По святым местам - обязательно. Остальные пункты - как получится.

   Вдруг пришло в голову: Пушкину было, когда он поступил, как сейчас Игоряну - двенадцать лет. Домой нельзя даже на каникулы. Подъём в шесть. А Вальховский, по прозвищу "Суворочка", добровольно вставал в 5.30. Чтобы успеть сделать зарядку и обтереться до пояса ледяной водой. За чаем он не ел больших, свежеиспечённых булок с изюмом, таких приятных и желанных всякому растущему организму. Он решил, что будет генералом. И стал генералом.

   Пушкин-то от булок не отказывался. Он хотел стать поэтом, и стал поэтом. Но сначала подъёмы были в шесть. Первый урок (они говорили: класс) от семи до девяти утра, а потом только завтрак. Ему было двенадцать, как сейчас Игоряну.

   Словесность, французская грамматика, начала физики и космографии, математическая география, статистика, изящные искусства, гимнастика, танцы, фехтование, верховая езда... А в окрестностях свирепствовал царскосельский убивец Сазонов. Днём он служил в Лицее дядькой, исправно ходил за воспитанниками, ночами же душегубствовал. И далеко не сразу был разоблачён. Было, было что вспомнить о тех годах. 

   Каникулы составляли один только месяц, остальные одиннадцать - учёба, классы, классы. Подъём в шесть. А нужно было ещё выпустить очередной номер лицейского журнала и прочитать все книги на свете. В остальном они были самыми обыкновенными мальчиками, и очень любили булки с изюмом.

   Мы поехали в Пушкин, ничего больше не планируя в этот день. Ещё издалека заметили длинную, извилистую очередь и приуныли. Но оказалось,что это всё люди в парк и дворец, а в Лицей - свободно. Школьникам бесплатно, а через пять минут экскурсия. Я тогда ещё не знала, какой она будет роскошной и незабываемой. Мы облачились в бахилы и примкнули к небольшой группе таких, как мы: взрослые и мальчики, примерно как Игорян и постарше.

   И там, на Мойке, 12, все тоже были с мальчиками. Кажется, я знаю, почему.

В последние летние дни

   Я не думала, что снова попаду в Петербург так скоро. Но вдруг туда насовсем переехали друзья. А Игоряну 12 - самый подходящий возраст, чтобы увидеть город, в котором на самом деле происходило всё, что Игоряна так интересует. И лето закончилось не совсем, ещё оставались дни.

   Я предвкушала, как буду рассказывать и показывать: вот это Казанский собор, где майор Ковалёв встретил свой Нос в ранге статского советника, а вон там, у "Вольфа и Беранже", Пушкин выпил стакан лимонада по дороге на Чёрную речку. И эти два факта одинаково реальны. Как реален город, возникший здесь только потому, что царь Пётр так решил. Наперекор всему. И этот перекор здесь как-то очень чувствуется. Потому и тянет всё время куда-нибудь побыстрее свернуть с многократно воспетого и всемирно известного Невского проспекта. 

   Да, я предвкушала. Но на месте все слова куда-то пропали. Что говорить? Вот это - Аничков мост? Но для начала хорошо бы понять: зря мы сняли длинные рукава или так сойдёт? Солнце грело исправно, а вода в реке Фонтанке, в реке Мойке, и особенно в реке Неве выглядела темно и холодно, и ветер дул как будто прямо из их глубины. Именно в такой воде хотел майор Ковалёв утопить свой нос, когда тот ещё не был статским советником. "Он решился идти к Исакиевскому мосту: не удастся ли как-нибудь швырнуть его в Неву?.." Нет, не удастся. А вот на этой самой улице Гороховой, Игорян, гений Гоголя и жил.

   Много было кругом солнца, воды, много дуло ветра. Погодное правило "посмотри, как одеты люди" безотказно работает в Сибири, а в Петербурге очень слабо. Часть прохожих была в майках и шортах, другая часть в куртках и джинсах, а третья часть - в шортах и куртках. Ладно, сойдёт как есть.

   И сошло! Через полчаса небо над городом дождей полностью очистилось, грянула жара, и почётно уложенный в чемодан зонт снова не пригодился. Существует поверье, что так - хорошей погодой - Петербург отвечает на хорошее к себе отношение. Но ведь он не зря построен наперекор, и здесь никогда не идёт всё по плану. Здесь может быть неправдоподобно прекрасно, удачно, как по заказу, а потом то заблудишься, то не успеешь, то вдруг устроят ремонт именно там, где особенно мечталось побывать. А там, где хотелось так много сказать, молчится.

   Мы пробились сквозь толпу зазывал, которые с мегафонами и без предлагали прямо сейчас совершить прогулку по рекам и каналам Северной Венеции. А реки и каналы и без того были уже плотно забиты разными видами водного транспорта. Мы не сфотографировались ни с белыми голубями, ни с золотым человеком, ни с Елизаветой Петровной (или Екатериной Второй?), хоть она и очень настаивала.

   Но дело в том, что настоящая Екатерина действительно ездила здесь когда-то в карете. И Александр Второй ездил, пока не метнули в него самодельную бомбу народовольцы, за что и были посажены в Петропавловскую крепость - видишь вон там золотой стройный шпиль. А ещё раньше там сидели декабристы, которые восстали и были подавлены на том месте, где мы сейчас стоим. А "Медный всадник" Пушкина - именно про этого медного всадника. А Евгений спасался от наводнения на том льве.

   А Зимний-то! Зимний дворец, построенный итальянским зодчим Варфоломеем Варфоломеевичем Растрелли, кажется снаружи лёгким, изящным и даже не очень-то большим. А на самом деле не имеет начала и конца, в нём можно скрываться сто лет, просто переходя из комнаты в комнаты, пока бушует снаружи вся эта человеческая история.

Но никто не скрылся. И в историю вошли все. 

  А на той стороне, между прочим, Игорян, есть самые настоящие сфинксы, из Египта. Пошли?

 Но оказалось, что как раз тот участок набережной на ремонте, и подойти к сфинксам нельзя. Здесь так всегда. Зато на небе не было ни единого облачка.

Средство от депрессии

   В Новосибирске проходит выставка работ Василия Ивановича Сурикова. Привезли картины из родного города художника - Красноярска. Привезли из Третьяковской галереи. А самую огромную - три метра на шесть метров - "Покорение Сибири Ермаком" привезли из Петербурга; она не покидала родной Русский музей целых 84 года, и вот покинула. В Новосибирске и зала-то подходящего не было для шедевра такой величины, и не было освещения. Но сделали зал, и сделали освещение.

   Мечталось, конечно, увидеть в наших краях и "Боярыню Морозову". Но вердикт был такой: путешествие в Сибирь "Боярыне" не показано, состояние не позволяет. Может быть, картины, наполненные такой надчеловеческой энергией, имеют свойство истончаться со временем? Они тают под многими взглядами, как поздний снег под полозьями роковых саней. Становятся хрупкими и призрачными. Поэтому транспортировать "Боярыню Морозову" в Сибирь и не решились.

   Но даже и без "Боярыни" выставка имела удивительный успех. Оказалось, что все эти многочисленные люди в фойе пришли на Сурикова. И никогда не перестанут люди смотреть прекрасные произведения искусства. Это ведь окно в другое измерение, где не момент остановлен, а целая бесконечная жизнь Чужая, но как будто общая для всех.

   Я столько видела в своей жизни снега, чтобы увидеть однажды "Взятие снежного городка". Это картина-возвращение. Суриков рано овдовел и очень тяжело переживал смерть жены. Два года не мог писать. Уехал из Москвы в Красноярск к матери и брату. Именно младший брат Александр подсказал Василию Ивановичу идею: написать старинную игру сибирских казаков. Идея увлекла, творческая работа постепенно вытянула из депрессии, а картина получилась светлой и полной жизни.

   Картина получилась о людях: тех, что были, и есть, и будут после нас. Как выпадет снег, и станет городком, и будет взят, и уйдёт в землю. Как радость бывает простой и полной.

   "Покорение Сибири Ермаком" разместили в отдельном, специальном зале. Но и там не оказалось достаточной высоты потолка; полотно разместили почти вровень с полом, и оно от этого стало ещё грандиознее. Если шагнуть чуть-чуть вперёд, попадёшь ногами прямо в холодный Енисей. Или в туго набитую казаками лодку. Или в группу коренного населения. А на самом-то деле мы одновременно на том и на этом берегу, а до самого горизонта всё тянется и тянется, всё простирается Сибирь да Сибирь. И чтобы её покорить хотя бы вдоль, безо всякого поперёка, нужно прожить атаману Ермаку минимум тысячу лет.

   Сурикова ругали за эту картину: то не так изобразил, а здесь неточность. А царь Николай Второй взял да и выкупил её из частной коллекции для государственного музея за сорок тысяч золотых рублей.

   Но теперь, конечно, никакая цена не имеет значения.

Леонардо в августе

   В августе узнала я, что в нашем Художественном музее (он же картинная галерея) проходит необычная выставка - "Изобретения Леонардо". Игорян позвал друга Максима, пошли. По пути поговорили о том, что Леонардо да Винчи повезло. Хоть он и попал на Землю сильно не в своё время, но время в основном было уже благоприятное, гуманная Эпоха Возрождения. И его странный леворукий гений смог развиться и просиять в полную силу, да ещё озадачить человечество на века вперёд.

   Когда человек постоянно занимает свой ясный, мощный и очень созидательный ум, ему некогда разрушать себя изнутри и снаружи. Леонардо да Винчи прожил долгую жизнь. Но даже долгая человеческая жизнь - это очень маленький отрезок времени для того, чтобы изобрести всё на свете. И тем не менее Леонардо изобрёл. А в перерывах писал картины выдающегося уровня.

   Изобретениями Леонардо был плотно уставлен огромный зал, и приветливая девушка Кристина подробно, понятно и увлекательно рассказала о каждом. Вот это вот червячная такая передача (изобретена после наблюдений за гусеницей), это крыло, вот прообраз кинокамеры, а там велосипед (идея, набросок для будущих изобретателей велосипеда, которые через сотни лет придумают, как сделать руль, который поворачивает переднее колесо). Очень поразил воображение шагомер - немаленьких размеров тележка, которую нужно толкать перед собой, а там под стекло падает после каждого шага камень. Тут тебе и фитнес, и силовая тренировка, а заодно и мозг не простаивает, ведь камушки потом нужно будет посчитать. Гармоничное развитие человека в действии.

Великий Леонардо!

   Барабан с приделанными к нему колотушками (и здесь забота о человеке), станок для скорейшего наматывания ниток на катушку, приспособление для быстрой смены театральных декораций... Не только огромная энергия, огромный интерес к миру стоял за каждым приспособлением. И самые простые законы физики - науки о жизни, которая вызывала в школе только приступы тоски. И только через много лет... Впрочем, ведь и не все изобретения Леонардо были сразу приняты и поняты людьми.

   Все представленные экспонаты можно было крутить, вертеть, махать крылом, садиться на деревянный велосипед, бить в барабан... Одно из гениальных изобретений - пожарную лестницу - посетители изучали так энергично, что механизм перестал действовать. Нам рассказала об этом Кристина. Пришлось пригласить инженера. Инженер долго бился над чертежом Леонардо (такие чертежи сопровождают каждый экспонат), но ничего не смог сделать. А потом на выставку пришли две молодые девушки, одна из которых тоже оказалась инженером. И она разобралась, догадалась, и лестницу починила! Это была девушка-талантливый инженер. Может быть, она тоже что-то изобрела.

Раз в триста миллионов лет

   В деревне Шестаково Кемеровской области происходят раскопки единственных в мире ящеров пситаккозавров. Тех, которые жили ещё до истории. Доисторических. Но и сама по себе деревня так удачно расположена в стороне от главной дороги, такой образовался там особенный воздух, так удачно остановилось время, что невозможно при всяком удобном случае не свернуть в Шестаково.

   Игорян узнал в Интернете: постоянное население деревни составляют 254 человека, из них один неграмотный. То есть вот так буквально? Человек не читает книг, а в документах напротив своей фамилии ставит крестик? Заповедное место, я же говорю. И воздух там другой.

   За год, который мы здесь не были, деревня Шестаково снова изменилась в лучшую сторону. Возле музея естественной истории появилось деревянное жилище времён Тагарской археологической культуры, которая господствовала в этих местах в 3-7 веках до нашей эры. В древесно-берестяном сумраке были широко представлены шкуры и некоторые предметы довольно высоко развитого быта.

   Раскопки же за год развились до такой степени, что вход на их территорию стал возможен только платный, с экскурсией. Но так даже лучше. В крытом шатре расположилась большая группа людей: одни  расслабленно сидели в креслах-мешках, другие - в подвешенных раковинах-качалках. И все до единого слушали.

 - Там профессор из Томского университета читает лекцию о сибирских динозаврах, - пояснила девушка-экскурсовод.

   А в прошлом году, помнится, и шатра-то никакого здесь не было. И не то чтобы я сильно увлекаюсь динозаврами, но всегда привлекают люди, занятые настоящим делом. Увлечённые. Люди, которым интересно развитие. Им не скучно извлекать из глиняной толщи мельчайшие древние фрагменты, изучать, мечтать встретить что-то большое, желательно череп. Именно так здесь было найдено динозаврово яйцо, самое сохранившееся в мире.

   Мы посмотрели на яйцо с большим почтением. Молодой бородатый археолог, чёрный от загара, шёл куда-то по своим историческим делам, нёс сундук. Но остановился, увидев нас, откинул крышку и показал сокровище. Лежала в сундуке аккуратно зафиксированная монтажной пеной (придумали использовать пену вместо гипса!) довольно крупная Кость. С Когтями. Не простая, а с присвоенным музейным номером.

   Бородатый археолог в общих чертах рассказал про Кость. А мог бы - это чувствовалось - говорить бесконечно. Здесь витал дух Весёлого Ума и Науки. И Поиска. И Любви к своему Делу.

 - Сюда на практику съехались студенты со всей страны, - рассказала девушка-экскурсовод. - Мы днём работаем, а вечером ходим купаться на Кию. Общаемся. Здесь интересно, никуда больше не хочется.

   Верю, верю... Я так и написала в книге отзывов. В шатре, где закончилась лекция томского профессора. Потом мы долго смотрели с пологой горы в огромную долину, где вьётся река, а когда-то ходили динозавры. Ели арбуз, как и полагается в августе. А вечер был редкий. Из тех, что выпадают один раз в триста миллионов лет.

Согласие

   Я была на Согласии в 1997 году. Такое место в Кемеровской области - Согласие. Неизвестно, кто, с кем и по какому поводу там согласился, но выбор согласившихся понятен: уединение; скалы, с небольшой, но очень таинственной пещерой; поляны редкой ягоды костяники; тихое озеро, из которого изливается небольшой, но настоящий водопад. Я тогда впервые в жизни искупалась в водопаде, и запомнила на всю жизнь. День стоял знойный, совсем не похожий на конец августа.

   Считается, что у водопада очень сильная энергетика. И эту энергию нужно куда-то приспособить - хотя бы загадать желание, когда на тебя падает вода. Но в тот период жизни все мои желания были исполнены, а новые ещё не накопились. Я не стала загадывать, просто запомнила: водопад, огромные мокрые камни, вокруг никого, только очень немногочисленные свои.

   Тогда, после Согласия и водопада, жизнь пошла действительно новая, как будто с начала. Потом каждый год, приезжая летом в деревню, я оказывалась неподалёку от Согласия, что-то около пяти всего километров. Но не думала про него. Наверное, ещё не исчерпалась та энергия. Но однажды я очень захотела туда вернуться. Необъяснимо потянуло к водопаду. Оказалось, что сделать это не так-то просто: дорога на Согласие ведёт очень просёлочная, лесная. Чтобы с трудом проехать по ней, должно очень долго не быть дождей. А так получилось, что дожди были всегда, и все попытки очень быстро заканчивались неудачей - у первой же размытой колеи и колдобины.

   Между тем желание попасть на Согласие крепло. Чётко сформулированное и осознанное, оно могло бы украсить любой список. Говорят, то,чего действительно хочешь, исполняется. Не без усилий, конечно, с желающей стороны. Работать надо. Но и редкостная жара стояла этим летом тоже не просто так. А я не была на Согласии с 1997 года. Я хочу на Согласие.

 - Не забывайте,что там возле пещеры могут быть змеи, - сказали Люди. Люди всегда хотят как лучше. Но что делать, если желание-то заветное? Если стоит жара и не было дождей. И абсолютно непроезжая дорога стала просто непроезжей, а это значит, что если как следует постараться...

   Когда задуманное вдруг исполняется, кажется, что именно так и должно быть. Ничего особенного, просто жизнь течёт дальше. Озеро и скалы я узнала сразу, а вот водопад... Неужели тот самый? Так зарос травами и кустами? Да запросто мог зарасти. Спуститься вниз без альпинистской и акробатической подготовки не так-то просто, но это мелочи, если речь идёт о мечте. Зато там, внизу нападало целое озерцо дикой воды, а по камням бурлит и кипит. Можно подставить себя под бурление, и это такой редкий и сильный момент в жизни, что неловко загадывать ещё какие-то желания.

   Здесь никого нет, кроме змей в пещере. Можно очень долго сидеть на первой попавшейся, тёплой от солнца скале, всматриваться в милую миниатюрную растительность, которую я в упор не замечала в 1997 году. И всё это будет - Согласие. И только сегодня.

   Потому что завтра прошёл огромный дождь. Завтра был день совсем для других желаний.

Замыкание круга

   Мой алтайский круг замкнуло Телецкое озеро. Шесть часов плаванья на пароме привели туда, где начинался путь - в точку кипучей жизни, где интернет бесперебойный и сильный. Где продуктовые магазины большие. А если малые, то непременно с лицом и выражением: сыроварня братьев Куропатовых... Где вдоль дороги кони ходят не дикие, а стоят дисциплинированные рабочие. Любого желающего они повезут на конную прогулку.

   Но пока шесть часов плаванья не прошли, можно смотреть и смотреть на Телецкое озеро. И в первые тридцать примерно минут чувствовать с особой силой, что да, заслуженно включён этот прекрасный горный водоём в список культурного и природного наследия ЮНЕСКО. И сама природа позаботилась о том, чтобы оставался он в этом списке как можно дольше, сделав густую и тёмную телецкую воду непригодной для человеческого купания. А для разнообразной рыбы, наоборот, очень даже подходящей.

   Невозможно насмотреться, как мимо проплывает зелёная гора, а вон там, гляди, водопад! И вон там! Видно водопад долго-долго, потому что паром движется с рекомендованной скоростью 10 км/ч. Ещё через час Телецкое озеро по-прежнему прекрасно. Но я-то уже не та. К сожалению, человек привыкает. Хочет, чтобы паром хоть немного прибавил, посматривает на часы, скучает от того, что ничего не происходит. Только гора за горой, гора за горой, гора за го-о-о-рой.

   Из развлечений: посмотреть на дождь, который повис где-то далеко впереди серой полупрозрачной шторой - как в ванной. Попадём под него или не попадём? Не попали. Туча провалилась куда-то вбок и растаяла без следа. И снова смотрим на часы. Человек всегда проигрывает наследию ЮНЕСКО, природному уж точно.

   Но наследию нет никакого дела до человека. Оно спокойно, свободно, величественно и вечно. Что ему наши шесть часов на пароме?

   Но вот закончились и эти шесть часов. А на следующий день закончился и весь Горный Алтай, дорога полетела в обратном направлении: столб с надписью, у которого я снова не сфотографировалась, Сростки, пироги... На обочине купили у двух девочек и одной бабушки малины. Я же через несколько дней буду есть в деревне эту малину не стаканами, а кустами. Бесплатно!

   Но вдруг это алтайские духи превратились в девочек и особенно в бабушку? Как их не поблагодарить за то,что здесь с нами было? За то, чего не было. И ещё будет.

За грибам

   За грибам. Так говорила моя бабушка, жительница Тверской области. И сама была великая грибная мастерица. Даже в 80 лет она могла поехать на поезде в дальний лес, и никогда не возвращалась с пустой корзиной. Наоборот, возвращалась с полной. Со специальной огромной корзиной, предназначенной для походов за грибам.

   Я тоже в детстве любила ходить за грибам - среднее что-то между охотой и собирательством. Сердце выпрыгивало и заходилось, когда удавалось найти не мелочь сыроежную, а, например, подосиновик. Я их особенно любила, подосиновики. За красную, но не ядовитую шляпку и благородный облик.

   Потом я не ходила за грибам всю жизнь. А на Алтае вдруг узнала, что здесь недалеко есть место, только грибы будут каменные.

   Выходим, как и полагается, на рассвете. Хозяин лодки Николай охотно перевезёт на ту сторону реки Чулышман. Речка такая узкая, что кажется, будто её можно спокойно перейти вброд, но на самом деле нечего и думать попасть на тот берег без Николая. Плаванье длится ровно одну минуту, но душа успевает переселиться за это время из одного царства в какое-то совсем другое царство.

   За грибам придётся лезть в гору, но сначала будет лес и ручей, холодный и очень прозрачный. Его истинный смысл откроется позже.

   Чем дальше в гору, тем выше солнце, а тропа всё круче. Очень добрые люди устроили здесь в некоторых местах скамейки - положили на камни доски. Можно присесть и подождать, пока сердце переместится из горла на своё законное место, а заодно посмотреть Вид: долины, горы, река... Чем выше в гору, тем необъятнее и прекраснее Вид. Тем дольше не хочется вставать с доски-скамейки.

   Но второе дыхание откроется обязательно. Особенно, когда покажутся первые грибы. Покажутся редкие люди, которые тоже вышли на рассвете за грибам. Мы встретимся на тропе и скажем друг другу: "Доброе утро!", потому что утро действительно доброе, а горы - не город, здесь каждый человек на пути - это событие, и его нельзя не заметить. Здесь каждый человек напоминает о том, что в мире, кроме меня, есть ещё население. А то я уже начала пугаться: никого и камень кругом. Вечный и абсолютно равнодушный к любому крику.

   Между тем, каменные грибы азарт вызвали не меньший, чем маслята и подосиновики. За первыми открылись вторые, а потом особо толстый третий, очень живописный четвёртый... А солнце вставало, палило. Горячо пахло можжевельником, за ветви которого я цеплялась в погоне за очередным грибом. Взбиралась по отвесной, заросшей тропе, полностью забыв очень важное в жизни правило: прежде чем куда-то лезть, подумай о том, как будешь возвращаться. Но грибы кружили голову. Много, разные. Стояли грибы над пропастью, и я тоже стояла.

  Спустилась по вертикальным можжевеловым тропинкам, гордясь своей неизвестно откуда взявшейся смекалкой и ловкостью. А в самом конце пути поняла настоящий смысл ручья: вода! И не могла от него уйти - погружала ноги после горы, погружала руки после можжевельника. И лицо, лицо. Прежнее я смыла полностью, новое оставила.

  Николай с лодкой уже ждал. Николай перевёз, а на часах было только девять часов утра. А я как будто уже сделала всё, что хотела.

Дол и даль

   Это была тройная тренировка памяти - повторять, пока не запомнишь: перевал Кату-Ярык, Улаганское плато, долина реки Чулышман. Чулышман, Чулышман... Я справилась!

   Среди всех алтайских перевалов Кату-Ярык запомнился особо. Не только головокружительными видами. Не только случайно услышанным обрывком разговора двух запылённых мотоциклистов с московскими номерами - про то, как жён отправили на море, а сами сюда. Перевал Кату-Ярык запомнился опасливой мыслью, что туда ведь придётся спуститься, в эту долину, где вьётся тонкой нитью река Чулышман, а из горы бьёт совсем игрушечный водопадик. А спуск-то почти четыре километра, крутой, извилистый, и вообще не для слабонервных. А в обратную сторону он подъём, и это уж совсем против законов физики. Впрочем, люди поднимаются. Люди всё могут, когда захотят.

   И вот мы спустились. Здесь мир начинался совсем особый. Без интернета, без сотовой связи. Поэтому в нашем домике на базе отдыха не оказалось ни единой розетки. А зачем?

   Зато была сложенная из кирпича маленькая аккуратная печура. Когда-то здесь будет прохладно и даже холодно. А пока дул с неистовой силой знойный ветер, и человек даже мог немножко летать.

   Вечером вышли на небо громадные звёзды, разговаривал о чём-то неподалёку во тьме конь. Пришла мысль о том, что мы здесь затеряны и ничего не знаем о том, что происходит в мире.

   Да мира-то никакого на самом деле и нет. Есть только ночной ветер, звёзды, конский голос... Вот они и происходят. Происходит ручей, из которого можно пить, как в кино из жизни людей 11 века. Происходят милые овцы, которые замерли кружком голова к голове и секретничают. Обсуждают, будет ли гроза? А тучи и правда вышли откуда-то грузные и очень чёрные, легли на вершины гор, и вечер сразу стал тревожным, матовым и туманным. Знаете, овцы, я думаю,что гроза непременно будет, советую спасаться.

   И гроза была! Гроза происходила прямо на глазах, в полную силу. Крупно и по-настоящему, как всё здесь: ветер, вода или звезда. 

   В школе на уроке русского языка нам объясняли, что слово "долина" неправильно проверять словом "даль". А правильно проверять словом "дол". "Там лес и дол видений полны..." И наш дол был очень даже полон видениями, самыми разнообразными. Но это была и даль тоже, почти несусветная. И когда в крупном селе покупали "У бабы Лены" чебуреки и пухлые бурсаки, зажаренные в каком-то национальном фритюре, вдруг робко подал признаки жизни телефон. А это значит - что-то осталось позади, и пора возвращаться.

   Мир напомнил о том, что в нём происходят не только звёзды, кони и грозы.