Лебедь белая плывёт...

- Пушкин так мило написал! - заметил Игорян между прочим.
   Это я купила билеты в театр на "Сказку о царе Салтане" и подумала, что первоисточник надо бы предварительно прочитать, чтобы вместе узнать потом на сцене главных героев, чтобы в сюжете не заблудиться. И вообще. Учитывая явную несклонность моего сына к поэзии, решила, что попытка - не пытка. Раньше он соглашался хоть изредка, а теперь, в свои пять с половиной, упорно отказывается слушать рифмованное и ровным счётом ничего не знает наизусть. И совершенно не страдает по этому поводу.
   Я тоже решила, что буду по возможности придерживаться дзена. Как говорится, что есть, то есть, а чего нет, того нет. Если зову джунглей суждено проснуться однажды, его не сможет потом заглушить даже средняя школа - ни письмом Онегина к Татьяне на оценку, ни цитатной характеристикой "Медного всадника". Ну, а если не суждено... Так что же? Будем искать клад в другом месте.
   Я отыскала на полках большую книгу и обещала, что, во-первых, будут морские приключения. (А не так что ли? "В бочку с сыном посадили, засмолили, покатили и пустили в окиян..."). Во-вторых, будут богатыри, много. В третьих, я намекнула на колдовство и битву с чародеем, помня о вновь проснувшемся интересе к личности Кощея Бессмертного и Змею Горынычу.
   Когда смотрели сказку "Там, на неведомых дорожках", Игорян донимал меня вопросами: когда, ну когда же покажут Горыныча во всей красе? Но Змей только дымился грозно и таинственно откуда-то из сарая, а показали его после употребления синькозельской воды в образе маленького белого трёхголового козлёнка (по мне так более страшный вариант, чем летящий в небе дракон, но Игорян был разочарован). Ничего, там Кощей-Филиппенко с лихвой компенсировал нехватку первозданного Горыныча.
   Я читала по возможности драматично: "Тот уж когти распустил, клёв кровавый навострил..." Дальнейшее известно. Всё закончилось хорошо.
 - Пушкин так мило написал! - выразил Игорян своё отношение. - Мне особенно понравилось это место: "Глядь - поверх текучих вод лебедь белая плывёт". Прочитай его ещё раз. Ещё!"
Вот тебе и клёв кровавый, и дядька Черномор в чешуе...

Немного про дух авантюризма

 

Что подарить на день рождения подруге, которую знаешь ещё с детсадовских времён? Которая сама дарила тебе на день рождения: в третьем классе книгу про Урфина Джюса и его деревянных солдат, а ещё раньше, во втором - чудеснейшую куклу, которая в наклонном положении то ли мяукала, то ли говорила по слогам слово "мама", а лёжа на спине так и вовсе закрывала глаза. Кукла в башмаках и белых носочках.
   К тому возрасту я уже твёрдо знала, что если кукле подстричь волосы по своему вкусу, то новые уже никогда не отрастут; я знала, что кукольные руки скреплены внутри бельевой резинкой; я даже видела, что такое отдельно от куклы её прекрасные голубые глаза с длинными чёрными ресницами - беспроигрышный сюжет для детского кошмарного сна.
   Я знала всю подноготную, поэтому моя говорящая кукла прожила долго. Я шила ей на живую нитку новые кривые наряды, я мыла кукольные волосы, когда те утрачивали  белокурость, тщательно следя, чтобы вода не попала случайно в круглый спинной механизм, в котором рождалось снова и снова, по моему хотенью и по моему же веленью, таинственное и неотчётливое слово "мама."
   Я дарила сама - то книжки, то краски. И наверняка игрушки. Придумывала чудеса. Постепенно в нас пропал дух авантюризма. Кто-то перестал в этот период лазить в окна к любимым женщинам, а мы перестали дарить друг другу говорящих кукол и всё остальное.
   Мы постепенно пришли к мысли, что лучший подарок на день рождения - это деньги в красивом конвертике. С учётом инфляции, разумеется. Только подписывать конвертик не нужно ни в коем случае, чтобы потом его можно было использовать повторно.

Оч. умелый муж

Из очумелых в оч. умелые

   Лучше всего, конечно, не пить за компьютером ни чай, ни кофе. Несмотря на то, что в интернете показано привлекательно: стильный стол прямо от дизайнера, а на столе - ничего, кроме белого ноутбука, чашки с горячим (полная, и чтобы никаких коричневых ободков внутри), открытый на самом интересном месте блокнот, исписанный умно и неразборчиво; а поперёк блокнота лежит красивая дорогая ручка. За ноутбуком сидит молодой фрилансер женского пола с вдумчивым и счастливым лицом (не на дядю работает, на себя!) в неброском качественном свитере из натуральных материалов... Всё вместе очень красиво, но не жизнь. Не верю.
   Жизнь - это когда твёрдо решив не ставить рядом с ноутбуком ничего съестного и питьевого, ты ставишь и то и другое прямо с утра. И в один ужасный момент задеваешь локтем полную кружку с чаем. И несладкое горячее содержимое кружки распределяется так: приблизительно половина - на клавиатуру, вторая половина - на меня, на стол, на кресло, на пол и на блокнот со свежим умным текстом внутри.
   Это была не очень маленькая кружка. А кипяток довольно сильный. Но кто в такой момент помнит, что вещи должны служить людям, а не наоборот? Я моментально поставила ноутбук боком, чтобы стекало, горестно вглядываясь в погасший экран. И только потом проверила, нет ли на мне ожога.
   Я тщательно протирала клавиатуру тряпкой, я сушила её феном на второй скорости, потом на третьей. Напрасно. Ноутбук умер.
   Да, он умер у меня на глазах. А вместе с ним - все документы, фотографии, закладки и ссылки, избранное за долгое время и тщательно сохранённое в единственном экземпляре. Всё. Вы случайно не знаете, в чём смысл жизни?
   Вечером по дороге с работы позвонил муж и бодрым голосом сказал, что сегодня ему принесут на консультацию один безнадёжный ноутбук, от которого отказался сервис. Ура, предстоит головоломка. Будет чем заняться на досуге.
   Угу, угу... Как там у Антона Семёновича Шпака? Два магнитофона, две видеокамеры, куртка замшевая...три. Но, как истинная мудрая, я решила по телефону пока молчать. Это ведь тоже нагрузка на мужской организм - двойное счастье, два безнадёжных, две головоломки. Решила, что буду как Баба Яга: сначала накормлю, напою, пирог какой-нибудь на скорую руку...

Огурцы и огурчики

Взаимно

   Приблизительно в это время наступал черёд банок с солёными огурцами. Их потихоньку начинали открывать. В сентябре не трогали - рано. Сентябрь был щедр свежим, спелым, новым. В сентябре торопились успеть - распределить, заготовить, прибрать хорошо, чтоб не вспучило и не забродило; украсить наклейками ручной работы, любоваться стройными стеклянными рядами всех цветов. Предвкушали и потирали руки. Что вы! В сентябре некогда, не до огурцов. В сентябре у нас ещё клюква в полную силу.
   А вот после всех больших урожаев и больших листопадов, после всех арбузов и облепиховых дел, когда лето напрочь забыто, и небо надвинулось на глаза козырьком, и нет, кроме снега, иной судьбы - ни человеку, ни зверю - вот тогда, пожалуй, можно. Вот тогда в самый раз. Начинаем.
   Начинаем пожинать плоды. Первая банка являлась, как правило, на картофельный зов - жареный или варёный. Первую банку рассматривали со всех сторон: "Ну как?" Волновались. Огурцы сидели внутри плотно, как ценители искусства на спектакле заслуженного режиссёра.  Но ещё осталось место втиснуться - критикам, журналистам, студентам театрального, городским новостям с камерой: прижимается к стене лохматый укроп-творческая личность, едкий любопытный чеснок, смородиновый лист для аромата и крепости. До самой крышки стоял рассол - пропитывая атмосферой, желая приятного вечера.
   Отдавал своё сокровище - и скрипел по стеклу, и хрустел на зубах первый в этом сезоне прохладный солёный огурец. Захрустел, не подвёл, удался. А значит, и вся зима будет такой - долгая зима, вечная. Банка за банкой.

Толстой в ночи

  

   Я сказала своей подруге, что никаких имён, разумеется, называть не буду, только уж очень хочется поведать миру анекдот. И подруга, зная мою страсть, не стала возражать, за что хочу выразить ей большое человеческое спасибо. Благодаря друзьям планета вертится, и блог движется. И даже на медведя без испуга кто-то согласен выйти. Но я лучше словами буду писать, а медведи пусть поспят спокойно.
   Стояла обычная будняя ночь. Самый глухой час, когда в социальных сетях не осталось ни одного онлайна, а в домах - ни одного зрячего окошка. Только ледяной ветер отрывал по листику то с берёзки, то с рябинки. Гадал: быть ли свету? быть ли снегу? или лучше не быть вообще?
   Чу! Даю установку. В чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице, в чёрной-чёрной спальне чёрной-чёрной квартиры чёрного-чёрного дома моя подруга открыла внезапно свои зелёные глаза. И увидела на потолке отблеск родного телефона. Экран светился не просто так, а в руках мужа. В самый глухой час самой глухой середины недели.
   Сердце моментально захолонуло: муж на страже морального облика! муж бдит по ночам, повинуясь своему охотничьему инстинкту на генном уровне! А вдруг на фейсбуке кто-то знойный шлёт и шлёт в это время свои подмигивания из тех краёв, где ещё не настала ночь? Или хозяин ресторана, с которым познакомились летом на юге всей семьёй, внезапно воспрянул духом? Или иное? Нужное подчеркнуть.
   Сразу скажу, что моя подруга - примерная жена, в ней широко представлены ум, честь и совесть. Но что спросонья не покажется и не подумается? К тому же не забывайте, что должна быть в женщине какая-то загадка, не трогайте её личную переписку своими мужскими руками в тайный час самого крепкого в мире сна.
   Когда моя подруга бросила тревожный взгляд на родной экран, сердце её захолонуло вторично. То есть оно вообще чуть не остановилось. Муж во тьме читал мобильную версию "Войны и мира". Лев Николаевич Толстой в лучшем виде.

Педагогически мягкая обувь

  

   Как многие мои сверстники... Нет, неверно. Как ВСЕ мои сверстники поголовно, как все мои соратники по климату чуть младше или чуть старше годами, я в детстве носила по снегу валенки. Хруп-хруп. Веником обмести на пороге.
   Это была педагогически мягкая обувь, в отличие от педагогически жёстких ботинок. Потому что лакеев у нас не водилось, и ботинки всякий раз приходилось шнуровать самостоятельно. В пять лет я вполне прилично умела шнуровать и завязывать финальный бантик. А мой сын и в пять с половиной не умеет. Ему зачем? У него на ботинках шнурки завязаны производителем раз и навсегда, а сбоку, для быстроты и удобства, застёжка-"молния".
   А мы шнуровали - без разговоров, без слёз и без лакеев. Зато моя подруга Оля помнит до сих пор, какие были у меня ботинки в первом классе. Правильно, рыжие. И я тоже помню Олины красные.
   Валенки были педагогически мягкой обувью. Они понимали, защищали, любили. Берегли от простуды и плоскостопия.
   Одно из самых сильных зимних ощущений того времени: ты стоишь в полной готовности на улицу, как в открытый космос. Пальто застёгнуто на все пуговицы (у мальчиков подпоясано ремешком от пионерской формы: получается перетянутый в области экватора колобок-дошкольник), тёплый шарф завязан туго на затылке, меховая шапка оснащена дополнительно бельевой резинкой (у мальчиков ещё и кокардой во лбу). Резинка надёжно опоясывает голову вечной петлёй нулевого меридиана.

Двое в парке

 

   Сначала на меня в парке набросилась белка. В буквальном смысле. Она ходила вокруг да около в новой серой шубе - всё ближе и ближе. А потом вдруг обхватила мою ногу лапами (я почувствовала коготки сквозь любимые полосатые брюки) и проворно двинулась вверх. Мелкие чёрные глаза смотрели мне в лицо и требовали ореха. Или хоть семечку. Я сказала белке, что у меня, к сожалению, ничего для неё нет. Прости, белка, в следующий раз приду подготовленной.
   Зверь оставил разочарованно мою ногу в покое, легко забрался на дерево и затерялся среди веток. Всё это происходило в центре города среди бела дня. Вот какие грызуны теперь пошли, смелые, думала я, наслаждаясь хрустом листьев под ногами.
   По аллеям парка бегали спортивные: по часовой стрелке пробежали две девушки в кроссовках, против часовой - два парня в забавных шапочках. Интересно, в какой точке пространства они встретятся на бегу?
   Куски снега лежали на деревьях, как Денискина каша из рассказа Драгунского. Тайное становилось явным. И я увидела ещё двоих. Насколько я не разбираюсь в собаках, первый из них был дог. Стройный дог на высоких лапах. Я сразу обратила внимание, потому что одет он был почти как мой сын - в зелёно-чёрный комбинезон.Они бы забавно смотрелись вместе.
   Но у сына была я, а у дога хозяйка - женщина средних лет. Я никогда не мечтала о собаке и не знаю всех тонкостей общения, но было ясно с первого взгляда, что они гуляют. Я ни разу не видела, чтобы так гуляли собак.

Человечек из шести плиток

 

   Я очень хорошо помню тот момент, когда в моей жизни появилось время. До этого никакого времени не было - просто стоял в мире один огромный день, надёжный, сильный и охранный, как Илья Муромец. Были в том дне солнечные окна на полу, ягоды клубничного варенья, спрятанные за батарею огрызки сладких грушевых яблок (авось прорастут, и будет у нас тогда вечный урожай).
   Было в том дне вязаное красное платье с неудобной застёжкой на спине, мамина шапка из лисы, растянутая во всю комнатную ширь ёлочная гирлянда, букварь старшего брата и диафильмы в темноте. И ломтик сливочного масла, который ест просто так, без хлеба, моя подружка Инка Павлюк, и ей вкусно. А я нечаянно проглотила жевательную резинку, собранную сразу из двух пластинок "Апельсиновой". Что теперь со мной будет?
   В том дне я зажгла дома спичку, испугалась и бросила на ковёр, а брат не растерялся и наступил на неё ногой в зелёном тапке.
   В том дне мы всегда смотрели, как выступают наши фигуристы - как ждут оценок и тяжело дышат, а перед ними стоят бокалы с удивительно приятным на вид жёлтым напитком. Но фигуристы ничего не пьют, только дышат тяжело и ждут оценок. И очень скоро встаёт на экране длинный ряд шестёрок.
   В том дне играли в прятки и не могли найти друг друга в маленькой квартире. В том дне я кружилась, раскинув руки от восторга, а потом ложилась на пол и плыла куда-то вместе с комнатой, вместе с нашим домом и миром.
   В том дне мне однажды исполнилось шесть лет, и я впервые увидела человечка.

Горизонтальные сны

Приснится же

   Раньше я думала, что сны попадают в отдыхающий мозг по вертикали, непосредственно из космоса. Но теперь, когда я стала спать без подушки, у меня другое представление - сны затекают в глаза и уши, как море. Сны - горизонтальная стихия, плыть и читать одновременно. И задавать вопросы. И получать многозначительные ответы.
   Без подушки я стала видеть ярче и памятней. Причудливей. Например, о том, что племя маори всем составом приглашено к психологу. Явка вождя строго обязательна.
   Про маори я знаю только то, что родом они из Новой Зеландии и долгое время практиковали каннибализм - съешь своего врага, и сила его перейдёт к тебе. Так рассказывал один из искателей капитана Гранта учёный Жак Паганель. Я очень любила в детстве этот многосерийный яркий фильм, и невыносимо скучным казался мне после него книжный Жюль Верн. Не хватало той музыки, тех красок, того простора. Тех актёров.
   Я и потом всякий раз, когда пересматривала, очень переживала за команду лорда Гленарвана - как они в неуклюжей непослушной туземной лодке отчаянно торопятся в открытый океан. Из последних сил налегают на вёсла, усталые, оборванные. У лорда-Николая Ерёменко прострелена рука, но и он гребёт как может, превозмогая боль, с суровым бородато-интеллигентным лицом. А следом слаженно, споро поспешает людоедская погоня - кровожадные маори не желают упускать добычу.
   И вот уже совсем близко, вот стрела (наверняка отравленная) попала в весло, и женщины в отчаянии гребут из последних сил. И в самый безнадёжный момент сын капитана Гранта кричит: "Смотрите! Там парус!" "Дункан"!!! - ликуют все за гранью добра и зла. - К нам! К нам!" - машут руками. И как же я их понимаю!

После капусты - зима

Последняя заготовка

   Очень долго не давалось мне словарное слово "винегрет". Никак не могла его запомнить, хоть грамотность у меня всегда была качественная, врождённая. Упорно писала я во всех диктантах "венигрет", получала заслуженные "четвёрки", с досадой вколачивала в память очередные крепкие гвозди.
   Напрасно. Мелко порубленные овощи сопротивлялись как могли. Главной среди них была свёкла: она задавала тон, она перекрашивала под себя всех слабых цветом. Кушанье бросалось в глаза, кушанье лоснилось вовсю розовой капустой. Но долгое время я не могла есть винегрет, почитая его блюдом казённым, специально созданным для того, чтобы никто как можно дольше не встал из-за стола. Мне казалось, что винегрет пахнет детским садом, очень тёплым продезинфицированным помещением, белой посудой.
   Потом всё прошло, и буквы встали на свои места. Винегрет вышел на свободу, заиграл всеми положенными витаминами и красками. Блюдо поздней осени, в котором сильная свёкла снова побеждает слабую капусту. Цветом, но не вкусом. Нет, не вкусом. Он безошибочно распознаётся в любом букете - кислота и хруст, и морозный сок, медленный древесный гнёт коротких дней года. Самая последняя заготовка, дальше которой - только зима.

Про спать

О, счастливчик!

   Такое время, что многие, как мне кажется, не отказались бы стать эльфами - пусть ненадолго. Все хорошие качества к себе применить - мудрость, светлую красоту, верный глаз, длинную-длинную неспешную жизнь. Тихо всё знать.
   Но это всё во-вторых - мудрость, красота. И без них бывают люди. Самое главное мечтание - чтобы спать по-эльфийски на бегу, на ходу, с открытыми глазами. Никто вокруг ничего не подозревает, а ты спишь. Ты своего добился и счастлив.
   Многие жалуются на осень: спать хочется неодолимо. Так бы и спал прямо с утра под стук дождя, на правом боку, в пижаме с тучкой на груди; прямо днём уснул бы сидя за компьютером, в котором висит да всё никак не зависнет работа; вечером уснул бы сразу, безо всяких разговоров - на спине, в самом центре детского конструктора. И никто не дозовётся.
   Потом ночь - личное свободное время, когда вдруг не спится, и кажется, что где-то рядом они - красота, мудрость, знание и длинная неспешная жизнь... А прямо с утра опять так бы и спал на боку под стук дождя. Так бы и спал на ходу с открытыми глазами. Или другой какой-то способ должен быть.
   Студенческий друг моего мужа Юра однажды нашёл. Юра имел мощный артефакт - волшебные очки. Смотришь прямо - глаза видны за прозрачными стёклами; смотришь сбоку - стёкла становятся зеркальными, и что происходит за ними, неясно.
   На самой мучительной, самой утренней первой паре Юра принимал позу усердного студента, склонялся над лекционной тетрадью, глубокомысленно подпирая голову рукой. Он будто бы вникал прилежно в самые мудрёные формулы, а на самом деле мирно спал. И был тот сон довольно крепок. Контактные линзы не предлагать.

Когда я чёрен...

   Отгадайте загадку. Как-то раз я нашла её в интернете и захлопала в ладоши, потому что очень люблю русский язык. Вот, пожалуйста: "Когда я чёрен, я куслив и задорен, а лишь покраснею, так и присмирею."
   Куслив... Вы прислушайтесь только, как велик и могуч. Правильный ответ будет: рак. Официальный. Но у меня есть ещё собственный, домашний вариант. Индивидуальный. Дочь-живописец, вот что я отвечу.
   Вот она задорно обследует жилище, откладывая в сторону важные предметы быта: стеклянную бутылку из-под уксуса, поварёшку, початую прошлогоднюю свечу вместе с коробком и спичкой. Немного съестного: конфету, луковицу, дырчатое печенье. Всё отложенное нужно унести к себе в комнату и закрыться. "Буду рисовать соусом", - предварительно скажет дочь-живописец.
   А Игоряну ведь интересно, что там такое происходит за дверью, что за соус такой. Он как раз планировал поваляться на кровати старшей сестры, и чтобы она рядом тоже валялась, и толкаться, и пробираться под одеялом со словами: "Идут нижние подкопщики!" Всё это очень заманчиво. Но живописец что-то куслив сегодня.
 - Игорян, иди! - настойчиво просит старшая сестра. - Я не буду сейчас с тобой валяться, никаких подкопщиков. Я работаю! Игорян, нет! Дверь закрой!
   Игорян в знак протеста начинает поминутно заглядывать в запрещённую комнату, громко и отчётливо обращаясь к сестре на свои собственные странные лады.
 - Эвиком! - выкрикивает он. - Эвисон! Эпикус-комуникус!!
 - Игорян, уйди! - ещё более кусливо реагирует дочь-живописец. - Мама, возьми его! Мне соус нужно натирать.
   Я заманиваю Игоряна книгой про Илью Муромца. Может, свою когда-нибудь напишу: "Девочка и мальчик очень разного возраста. В чём прелесть?"

В снеге первом

   Такую погоду, как у нас внезапно сделалось за окном, местное человечество (особенно автомобильное) любит приблизительно так же, как варёный лук. То есть терпеливо вылавливает и развешивает по краям тарелки. Старается пережить.
   Но встречаются и любители-безумцы. Это выше всякого понимания. Они в суп кладут специально неразрезанную, они забирают мягкую, полупрозрачную целиком себе. Семейство, собравшееся за обедом, отводит взоры. Спрашивает: "Скажи, как ты можешь?"
   "Не скажу, - отвечает луковый ценитель, без отрыва от наслаждения. - Любовь - чувство иррациональное."
   Редко, но случается. С варёным луком и с такой погодой, как у нас внезапно сделалось за окном. В снеге первом весь мой город.
   Всегда в этот день находится кто-нибудь из подруг в моём телефоне или вКонтакте с вопросом: "Ну что, радуешься?" "Радуюсь, но ещё не в полную силу, - отвечаю я. - Мне ноябрь ещё больше нравится."
Не подумайте, что это троллинг.
   "Боже правый!" - стонет в ответ подруга. Про голые ветки начинает говорить, про всё ужасное.
   А я что могу сделать? Любовь - чувство иррациональное.

Мятные воспоминания

  

   Когда на улице погода такая, что голове без шапки становится совсем холодно, мысли приходят в основном природные. Например, о том, что в каждом городе мира есть деревья и кустарники, которые местные жители не замечают, а гости из других регионов и стран любовались бы, рассматривали поближе и рассуждали: это что? это как? это едят вообще? сфотографируй меня. Что нам удивительно, то у них под ногами валяется. И наоборот.
   Если бы у нас катались по тротуару никому не нужные плоды граната, если бы сигнализации завывали от того, что на крышу автомобиля упал вдруг спелый апельсин, мы бы остановились и подумали. А рябину не видим в упор. Хотя объективно она очень красива, особенно ранней осенью: огненное, жёлтое, зелёное вперемешку, и вдобавок на ярко-синем фоне. Правда, этой осенью смотреть особенно не на что - рябина отдыхает после прошлого несусветного урожая - скудные новые кисти висят рядом с почерневшими и сморщенными ещё прошлогодними. Не для селфи вариант, скажем прямо.
   Мы равнодушно проходим мимо черёмухи и боярышника, мимо калины, мимо кустов, усыпанных странной "снежной" ягодой. Торопимся с непокрытой головой мимо диких ранеток - каждое яблочко чуть больше горошины, их море целое на одной только ветке. И совершенно несъедобны, решительно никуда не годятся.
   Но чуть подробнее про дикие ранетки и первые холода. "Мятные" воспоминания так и просятся в мою голову без шапки.
   Это мы так называли мелкие ранетки после первых холодов - "мятные". Почему именно так? А кто его знает. После первых ночных заморозков никуда не годные ранетки приобретали вдруг волшебный, очень глубокий и какой-то очень настоящий вкус. Из несъедобных делались очень даже съедобными. Любой уважающий себя мальчик от семи до двенадцати считал своим долгом залезть в октябре на усыпанное плодами гибкое дерево и коченеющими от холода красными пальцами нарвать как можно больше прекрасных плодов.

Блогу два

 

   Ещё один год незаметно прошёл, и вот моему блогу ровно два. Это, пожалуй, наше самое большое совместное достижение на данный момент: многие, очень многие блоги вообще к такому возрасту перестают обновляться, а у моего даже никакой задержки речевого развития не наблюдается. Скорее, наоборот. Пусть и дальше себе говорит.
   За эти два года было много разных настроений: от начальной эйфории (мне есть что сказать! слушай, мир!) до растерянности (мир, ты слушаешь? точно слушаешь? а ты меня любишь?) и далее к абсолютной уверенности, что я занимаюсь какими-то глупостями (мир, ты где? ты существуешь на самом деле?).
   Сейчас я придерживаюсь философической золотой середины: делай, что должно, и будь что будет. Это правило постепенно распространилось и на другие сферы моей жизни, поэтому с уверенностью могу сказать, что ведение блога - занятие безусловно полезное. Одна из причин, по которой стоит однажды заняться этим нелёгким делом - просто чтобы разучиться ждать. Не скажу, что моментально наступает невыносимая лёгкость бытия, но, по крайней мере, перестаёшь интересоваться статистикой. И это большой плюс - можно просто писать в своё удовольствие, мечтая о большом количестве читателей и одновременно втайне побаиваясь его.
Чем я и продолжаю заниматься до сих пор.

Кто понял жизнь, тот не спешит

Живые ранетки

   Я представляла себе, что всё будет иначе. Как пройдём мы в кои-то веки с дочкой весь небольшой отрезок пути от театра до нашего дома. Не торопясь пройдём, наслаждаясь остатками воскресенья, не очень поздним ещё городом. Обсудим только что увиденного князя Мышкина (очень хорош, браво!) и роковую его Настасью Филипповну (к сожалению, не убедила - просто блондинка в красном, каких много).
   Но только спустились мы с театральных ступенек в темноту, полную огней, внезапно дохнул осенний хлад - всё по канону. Потому что октябрь уж наступил.
 - Слушай, - сказала моя дочь, обхватив себя за плечи, как девочка со спичками во втором томе Андерсена, - давай поднажмём, а то у меня что-то челюсть трясётся.
   Мы потуже затянули свои романтические шарфы и поднажали, временно отложив князя Мышкина. Ушам было очень холодно.
 - Погоди! - задыхалась я на своих каблуках. - Спорт и искусство несовместимы!
 - Я и так под тебя изо всех сил подстраиваюсь, - отвечала безжалостная и счастливая Эвелина без каблуков. - Я могу ходить ещё в два раза быстрее.
   Ну да, ну да. Помнится, я в свои студенческие годы тоже преимущественно летала и везде успевала. А теперь как-то ни к чему. Поэтому и закололась во всех боках в первые же минуты. Эйнштейн подтверждал себя на каждом шагу: погожим летним днём мы проходим эту дорогу моментально, болтая, посмеиваясь и кусая мороженое. Но вечером уж наступившего октября казалось, что впереди тёмные, безлюдные, ледяные километры неизвестности.

Картофельные времена

Добрый урожай

   Сейчас магии стало меньше. И труда. Просто идут на рынок и покупают индивидуальное количество мешков с доставкой. Всегда больше чем нужно, про запас. К лету всё лишнее неминуемо прорастёт, и его выбросят. Хочется уже чего-то новенького.
   И вот уже новенькое готово в полях, из года в год, из века в век. В мешки его, в погреба, успеть до слякоти. Больше, чем магия и труд. Закон природы. Правда, сейчас многие предпочитают покупать на рынке всё готовое.
   Представляю, что сказала бы на это моя деревенская бабушка. Убила бы презрением, это точно. Языковой личностью она была богатейшей, непревзойдённой, уникальной.
   Однажды мне было семь лет, а в деревне прошла большая гроза. Во дворе стояли озёра по колено, и баба Тася велела мне обуться в резиновые сапоги. И я немножко сошла с ума, потому что не представляла вообще, как можно летом ходить в сапогах, не было у меня такого опыта.  К тому же модель, предложенная бабой Тасей прямо из кладовки, была настолько черна и громоздка, что разум отказал мне напрочь. Я устроила бунт, забыв о том, что спорить с бабой Тасей как минимум бесполезно.
 - Заходи в сапоги!  - непреклонно говорила баба Тася. - Заходи, кому сказала!
 - Не хочу! - косилась я с отвращением на левый и правый.
 - Заходи, кому говорят! - не отступала баба Тася.
   И я зашла, утирая тихие слёзы пополам с соплями. Мне ещё было слишком мало лет, чтобы понять: у цельной личности и картина мира так же цельна, однозначна и крепка.