Новосибирск, детство в СССР, Пушкин, студенты, филологи, путешествие в Крым, школа, литература,праздники, личность, Сибирь, воспоминания

О литературе и жизни - со вкусом

Блог Ирины Васильевой из Новосибирска

четверг, 27 февраля 2020 г.

С Пушкиным за трапезой

   Конец февраля для меня - время необычных книг в подарок. Таких, которые можно купить только в строго определённых местах. Например, эта - "А. С. Пушкин и его герои за трапезой" - водится только в музейной лавке квартиры Пушкина на Арбате. Той самой, где жил он с Натальей Николаевной после свадьбы.
   Целлофановую упаковку нужно поскорее снять, предвкушая и дрожа всем сердцем. Книга откроется с новейшим, тихим хрустом, и прямо в предисловии явятся пушкинские строчки, о которых я раньше знать не знала.
                            Как да Яжельбиц дотащит
                            Колымагу мужичок,
                            То-то друг мой растаращит
                            Сладострастный свой глазок!

                            Поднесут тебе форели!
                            Тотчас их варить вели.
                            Как увидишь: посинели,
                            Влей в уху стакан шабли.

                            Чтоб уха была по сердцу,
                            Можно будет в кипяток
                            Положить немного перцу,
                            Луку маленький кусок.

                            У податливых крестьянок
                            (Чем и славится Валдай)
                            К чаю накупи баранок
                            И скорее поезжай.
   Нужно ли говорить о том, что и мой сладострастный глазок растаращился тотчас.

вторник, 25 февраля 2020 г.

Под зелёной лампой

   Зайдёшь в кафе поесть вареников - из тех, какие никогда не будешь готовить своими руками: с чёрной смородиной или с капустой, а сверху особые тонкие кудри лука какого-нибудь фри... Киселя вишнёвого зайдёшь попить, а если он вдруг закончился, то всё равно можно попить - из облепихи или сухофруктов. Что-то всегда есть и остаётся.
   Вот зайдёшь запросто, а кафе то немножко трактир: в нём людно, тесно и совершенно без слоёв населения. Здесь пища всего лишь пища. Не как харчевня, в которую втиснулся однажды Ходжа Насреддин - так, что слева водонос крякнул, а справа крякнул кожевник. Где крякнул и Ходжа Насреддин, а потом съел без перерыва три миски плова, три миски лапши и двадцать пирожков в придачу. Не такая, конечно, харчевня, а с интерьером и скатертями, но суть что в одиннадцатом веке, что в двадцать первом одна: крякай без обиды, с пониманием крякай, если речь идёт о простой еде.
   И вот так проведут за последний свободный столик, а на столике светит зелёная лампа. И в ожидании своих вареников с киселём самое время задуматься - какой свет этот мягкий и старинный, как много он значил в жизни прежних людей. Как они работали в ночи, как берегли свои мудрые, проницательные глаза. Тихий свет, травянистый, умиротворённый и примиряющий. Я бы не отказывалась на месте человечества от зелёных ламп.
   Я бы на месте человечества читала при зелёном их свете только книги, писала только письма и очень личные дневники. Я бы думала о таких простых вещах, которые мы очень редко можем себе позволить.
   Думать про "Зелёную лампу" и Пушкина. Про то, что лучшие люди не зря слетаются на этот свет - таланта, споров, знаний, жарких и твёрдых своих принципов. И лица их навеки освещены.
   Так и дождаться, думая при лампе о Пушкине, своих вареников. Дождаться малой белой ёмкости с вкусной сметаной. И подцепить первого вилкой - предвкушая, но всё же не торопясь. Пусть немного повисит между небом и землёй, чуть остывая, а потом в сметану его боком. И поплывут по белому ярко-красные смородиновые разводы. И лицо от лампы будет у тебя мягкое, задумчивое, местами талантливое.
   И сколько же есть в мире настоящих красок, сколько людей и вкусов. Как же поместились они все под зелёной лампой, и пишут свои личные дневники - немного приукрашивая, как будто обмакивают хорошенько в сметану сочный, ягодный и горячий первый свой вареник.

пятница, 21 февраля 2020 г.

Блинолуние

   Выходим ещё в темноте. Но долго так продолжаться не может. И не будет. Далёкий край неба на востоке уже немного светлеет, а прямо над нашими головами из-за высокого нового дома лезет луна - довольно большая для города и полнокровно жёлтая.
   Я смотрю и сразу думаю: новая или старая? Это у меня всегда самая первая такая лунная мысль.
   Луна только ещё пошла на ущерб, у неё ещё вся С впереди. И что-то ещё впереди такое - столь же природное, неумолимое. То, что светлеет сейчас понемногу на востоке. О чём даже мысли быть не может - старое оно или новое.
Игорян смотрит и сразу говорит:
 - Смотри, какое блинолуние!
   А я-то заладила: старое, новое... Эта луна над головами и правда больше всего похожа на блин. Только со сковороды, который тем не менее уже немного попробовали. И время самое подходящее для первого блинолуния, хоть небо на востоке светлеет совсем чуть-чуть.
                                 Пусть пока что руки в варежках,
                                 И в сосульках - тишина,
                                 Но уже отъеден краешек
                                 У вселенского блина.
                                 И в берлоге пусть медведина
                                 Не очнулась ото сна,
                                 Но луна уже отъедена,
                                 А за ней - опять луна.
                                 Ноздреваты, боком маслены
                                 Луны высятся горой.
                                 Значит, будут не напрасными -
                                 Со звездою и с икрой.
                                 И над тем, чьи руки в варежках,
                                 Над сосулькой тишины
                                 Не спеша восходит с краешку
                                 Блинолуние весны.

вторник, 18 февраля 2020 г.

Не грецкая, не греческая

   Сказка про кашу из топора мне нравилась особенно двумя моментами. Во-первых, когда сытый, но по-прежнему хитрый солдат говорит, тыча ножом в топор: "Жёсткий, наверное, ещё не сварился".
   Вот он сейчас уйдёт своей дорогой, а бабка, сытая, но по-прежнему скупая и, как все женщины, любопытная, бросится доваривать топор - сутки, двое... Уже несколько холодцов могла бы сварить из самых рогов и копыт. Томила бы топор в печи до посинения, и всё напрасно.
Поделом тебе, отрицательный персонаж!
   А второй момент - когда солдат говорит: "Добрая каша, добавить бы ещё в неё круп." Мне нравилось, что именно не крупы, а круп. А что именно это за крупы, конкретно, я как-то не задумывалась. Крупы тогда в моей жизни были разнообразные: манные были крупы, рисовые, пшённые, перловые, ненавистные овсяные были крупы и любимые ячневые...
   Теперь я думаю, что бабка дала солдату крупы гречневые. Тем более что на картинке они ели деревянными ложками кашу коричнево-серую, но явно не от плохо промытого топора. С большим ели аппетитом.
Потому и не пожалела бабка, что гречка на Руси была дешёвая, гречки на Руси было завались.
   Но не на той Руси, в которой прошло моё детство. И это такая же для меня странная загадка, как закупаемая Русью нынешней по заграницам картошка и морковка.
   Впрочем, сейчас не поймёшь, где верх, а где низ. Может, и Эквадор закупает у нас какой-то мировой процент бананов. Это банановая мафия знает, не я.
Я про гречку.
   Наверное, и в моём раннем детстве были какие-то гречневые фрагменты. Но хорошенько я помню её с 1991 года, когда мы поехали с мамой в тогда ещё Ленинград в гости к её тётушке, и у них на завтрак была гречка (или, как они говорили вежливо - греча). Это была гречневая точка отсчёта.

среда, 12 февраля 2020 г.

Просто жизнь

   Раньше я не обращали внимания на сливки, не понимала их. Не думала о том, зачем они появились на свет.
   А дело всё оказалось в том, что чай со сливками, и особенно кофе - совсем не то же самое, что с молоком. Со сливками мягко и бархатно, со сливками упоительно. И если ещё пакет предварительно как следует потрясти, то выйдет с пеной, почти как в кафе. Только мне там её натрясут за двести рублей, плюс обслуживание, атмосфера, тонкий узор из листиков да малая печенька с большим миндальным орехом в придачу.
   А дома зато можно трясти без оглядки на чаевые. И сразу - пена, сразу - счастье. Вот для чего появились однажды в нашем мире сливки.
   Оказывается, их в магазине очень даже берут, не я одна люблю мягкое да бархатное. Настолько их берут, настолько трясут, что можно не успеть, и там останутся на полке только суперпастеризованные, от самой природы и без ГМО. Но такие никому не нужны. Всем надо живых, срок хранения трое суток - три кофейных подъёма, три вечерних чая. Простая жизнь.
   И вот я иду по улице, счастлива со сливками. И пальцы довольно мёрзнут в перчатках, февральский ветер обдирает лицо. Зимы остался ровно один карлик, и он злобствует со вкусом. Вот лысый лёд, вот замело. Старая машина "жигули" сто лет стоит под снегом, как бутерброд под маслом. И все берегутся сосулек.
   И человек бородатый лет сорока проходит мимо, проходит в оранжевой куртке по чёрно-серо-белой улице, как неожиданный витамин. И я слышу, как он говорит в трубку спокойно и радостно: "Бабушку выписали!"
   И я понимаю сквозь весь лысый лёд и сырой ветер: скоро весна. Сейчас я приду домой, и пальцы согреются, я потрясу пакетом сливок, и всё в мире встанет на свои места. И человеку в оранжевом пусть сорок, значит, бабушке... плюс-минус... Именно она читала человеку перед сном сказки Пушкина и ещё что-то такое хорошее, терпеливо учила надевать колготки и делать всё, что нужно - чтобы хватило надолго, навсегда.
   Потому что десять и двадцать лет - это разница огромная. А двадцать и тридцать - поменьше. Сорок и пятьдесят - ещё меньше. Потом ещё, и ещё... Плюс-минус.
   И, наконец, наступает просто жизнь. Простая жизнь, пена дней. Как зима и лето. Как новая неизбежная весна.

воскресенье, 9 февраля 2020 г.

Весёлый компот

   Бывало, ищешь в морозилке курицу, а находишь облепиху. Урожай осьмнадцатого года лежит в дальнем углу, отсвечивает свежим, оранжевым, как ни в чём не бывало. Идеально крупные, ровные ягоды в мелких веснушках, а среди них затерялось несколько мелких листиков, которые тоже не гербарий, а живые. Кажется, что сейчас оттают - и начнут петь.
   Значит, хороший был тогда облепиховый урожай. А когда он бывает плохим? Ни одного не помню я плохого облепихового урожая. Всегда гнулись, сверкали на солнце ветви, щипал всегда ладони кислый сок - бесил, а сделать ничего нельзя.
   Но пройдёт и последняя ветка последнего куста, и наступит зима. Наступят большие, долгожданные банки, особенно яркие в каком-нибудь бледном, болезненном феврале - самом коротком и самом бесконечном месяце года.
   Облепиховый в тех банках был компот. Жидкая его часть меня не интересовала. Я погружала самую огромную в хозяйстве ложку на самое дно, где толстым жизнерадостным лёгким слоем стояли ягоды. Облепиха уворачивалась, но я всегда побеждала. Я вылавливала большой ложкой целый большой стакан. Ягоды были нежными, с маслянистыми полезными косточками внутри. Ради такого счастья можно было и потерпеть осенью возле кислых кустов.
   И как я ни дышала потом в открытую форточку после горячего чая, как ни ела снег и ни пила воду и морозилки в надежде заболеть - так не хотелось ходить в школу - ничего меня не брало. Наверное облепиха, даже компотная, и в самом деле очень целебная ягода. Я помню об этом.
   Поэтому выйди, облепиха, вместе с курицей из морозилки! Выйди из тёмного угла, стань компотом! Стань весёлым компотом, жизнерадостным и нежным, в этом бледном, болезненном феврале. Я положу в тебя за компанию ещё два больших твёрдых яблока. Кипи, компот, настаивайся. Исцеляй на здоровье.
   А потом вдруг попадётся в магазине на глаза в бутылках тоже яблочно-облепиховый, и цвет весёлый. Да только кто покупает такое в магазине? Особенно в наших краях, где идут без перерыва большие облепиховые урожаи.

вторник, 4 февраля 2020 г.

Сароян. "Человеческая комедия"

   Уильям Сароян - американский писатель армянского происхождения. "Человеческую комедию" он посвятил своей матери Такуи Сароян, и в предисловии сказал так: "Ты не можешь читать английские книжки и наслаждаться ими как армянскими, а я совсем не умею ни читать, ни писать по-армянски - поэтому вся наша надежда на хорошего переводчика".
   Но это ещё не всё. Если книга легко переводится на наш собственный, внутренний язык, мы говорим: да, я буду это читать, потому что я это понимаю.
   "Маленький мальчик, которого звали Улисс Маколей, стоял над только что вырытой норкой суслика во дворе своего дома на авеню Санта-Клара в городе Итаке, штат Калифорния"...
   Где-то очень далеко от маленькой Итаки идёт большая война, и старший брат Маркус там. И главный мужчина в семье теперь четырнадцатилетний брат Гомер, он работает на почте рассыльным, целыми днями развозит телеграммы. Пространство пронизано короткими сообщениями - счастливыми и горестными. Сто двадцать телеграмм в день - сто двадцать человеческих историй для большой будущей книги.
   Она обязательно будет написана, просто Гомер ещё не вырос, и Улиссу четыре года. И где-то далеко идёт война, и нет ей конца.
Но и жизни тоже конца нет. И всё должны увидеть глаза Гомера.
   Во времена господства беллетристики особенно приятно встретить по-настоящему художественный текст. Такой простой и сложный одновременно.
"Непослушными пальцами он распечатал конверт. Мексиканка нагнулась, чтобы подобрать с полу надорванный конверт, и стала его разглаживать. Она расправляла его, говоря:
 - Кто же мог послать мне телеграмму - наверное, мой сын Хуан Доминго?
 - Нет, - сказал Гомер, - военное министерство."
Это невыносимое, страшное разглаживание конверта... Мексиканка не умеет читать по-английски, но она уже знает, поняла. И делает вид, что не слышит слов.
   Время здесь остановилось, а, может быть, его и вовсе нет? Есть только мальчики, дожди и абрикосы.
" - Спелые абрикосы - почти самые вкусные фрукты на свете, - подзадоривал Агги членов своей шайки.
 - А разве абрикосы поспевают в марте? - поинтересовался Ники Палута.
 - Во-первых, уже почти апрель, - сказал Агги. - А во-вторых, если печёт солнце, ранние сорта созревают тут же.
 - Но ведь всё время идёт дождь, - возразил Альф Райф.
 - А откуда, по-твоему, в абрикосах сок? - спросил Агги. - От дождя. Дождь тоже нужен абрикосам, не только одно солнце".
   Да, будут дожди и солнце. И появится время. И всё увидит Гомер, и уйдёт странствовать Улисс...
   Эта светлая книга про то, что мы всегда возвращаемся в родную Итаку, даже если мы больше никогда туда не вернёмся.

С удовольствием продолжаю участие в проекте Людмилы Фёдоровны "Книга месяца"

воскресенье, 2 февраля 2020 г.

Красивые птицы

Игорян заметил первый.
- Смотри! - закричал он. - Снегири!
   Увидел впервые в жизни, узнал. Я, можно сказать, тоже впервые, потому что не помню, когда видела снегирей в последний раз. И так близко - никогда.
   Какие же они были милые, пухлые, индивидуальные! Трое. С красной, как на всех картинках, грудью. Встретились не в парке, а прямо на улице, возле обувного магазина "Ralf". Там всегда у дороги, напротив входа стоит мальчик с рекламой на палке и равномерно ей машет, качает. Привлекает внимание. Туда идём - машет; обратно через два часа - машет, как влитой. Хотел быть энергичным, активным, целеустремлённым членом команды, а заставили махать.
   Но снегири не бросают в беде. Каждый, кто машет рекламой, должен знать, что жизнь полна обыкновенной красоты. Что вот грудь птицы могла быть и не красной, но она зачем-то красная. Хватит думать до конца смены. И ещё немного в метро.
   Хорошо, что Игорян заметил. Мы ведь торопились тогда, и мой взгляд был устремлён не на снежную обочину, а на далёкий светофор впереди: нужно поднажать, чтобы успеть на короткий зелёный после долгого красного.
   Но самое интересное часто происходит на обочине. Мы остановились, хоть терпеть не можем опоздания, и смотрели на редкое явление природы. Удивлялись: почему они здесь? зачем? это потому, что зима в этом году такая тёплая? Особенно упирали на грудь: смотри, смотри, какая красная.
   Но когда я полезла в сумку за телефоном, снегири поняли, что начинается обязаловка, а они всё-таки птицы, они не обязаны. И упорхнули сразу в три стороны, как настоящие заговорщики.
   Но мы видели! А это гораздо более древний способ, чем фотография. И всегда получается.