Плод гранат всегда ассоциировался у меня с холодными, тёмными временами, когда сезонные боги сидят под своей землёй и бездействуют, пребывают полгода в очередном отпуске. Видимо, спят. А что им ещё остаётся?
Миф потом подтвердил мою догадку: Прозерпина была накормлена гранатовым именно зерном. Так придумал коварный Плутон, чтобы она вернулась к нему в мир тьмы. Чтобы всегда возвращалась, хоть наполовину. Ведь половина времени - это тоже много, очень много веков.
Поэтому люди тоже возвращаются, и гранат они не бросят никогда. Покупать будут нечасто, потому что не первой необходимости продукт, и чистить его неудобно, долго. Но однажды купят. И я куплю, мечтая, чтобы оказался он сладким. Каждое зерно будет отражать электрическую лампочку и сквозь прозрачный сок просвечивать косточку.
- Прямо так с косточками и есть? - спросил недоверчивый Игорян.
- Конечно, прямо так.
- А они не причинят мне вред?
- Нет, они причинят сплошную пользу.
Так и мне говорили когда-то, в те далёкие зимние дни, когда в доме неведомо откуда появлялся вдруг гранат. Не гранатовый сок, чужой и дорогой, а сам плод - тяжёлый, в маленькой зубчатой короне. Замысловатый, полный рубиновых зёрен и кислый без вопросов.
Кислый так, что брать его можно было, как настоящее сокровище - по чуть-чуть. Сначала любоваться на свет, думать, станет ли красное белым, если посмотреть на него сквозь прозрачное и волшебное это зерно.
Но это была благородная кислота, не как у лимона. Бархатная была кислота, как скатерть у соседки с первого этажа бабы Кати. Против ворса тёмная, по ворсу гладкая, а вокруг бахрома, которую так и тянет заплетать косичками.
Тайно, под столом заплетать - там тёмный и таинственный мир, там настоящий дом, отгороженный от большого мира зыбкими стенами, где никто и никогда не найдёт мою замысловатую детскую душу. Которая здесь только половину времени, а вторую половину - там, в царстве теней и сновидений. В царстве мечты, которое хоть берём и редко, но не бросим никогда - со всеми его рубинами и косточками.
Миф потом подтвердил мою догадку: Прозерпина была накормлена гранатовым именно зерном. Так придумал коварный Плутон, чтобы она вернулась к нему в мир тьмы. Чтобы всегда возвращалась, хоть наполовину. Ведь половина времени - это тоже много, очень много веков.
Поэтому люди тоже возвращаются, и гранат они не бросят никогда. Покупать будут нечасто, потому что не первой необходимости продукт, и чистить его неудобно, долго. Но однажды купят. И я куплю, мечтая, чтобы оказался он сладким. Каждое зерно будет отражать электрическую лампочку и сквозь прозрачный сок просвечивать косточку.
- Прямо так с косточками и есть? - спросил недоверчивый Игорян.
- Конечно, прямо так.
- А они не причинят мне вред?
- Нет, они причинят сплошную пользу.
Так и мне говорили когда-то, в те далёкие зимние дни, когда в доме неведомо откуда появлялся вдруг гранат. Не гранатовый сок, чужой и дорогой, а сам плод - тяжёлый, в маленькой зубчатой короне. Замысловатый, полный рубиновых зёрен и кислый без вопросов.
Кислый так, что брать его можно было, как настоящее сокровище - по чуть-чуть. Сначала любоваться на свет, думать, станет ли красное белым, если посмотреть на него сквозь прозрачное и волшебное это зерно.
Но это была благородная кислота, не как у лимона. Бархатная была кислота, как скатерть у соседки с первого этажа бабы Кати. Против ворса тёмная, по ворсу гладкая, а вокруг бахрома, которую так и тянет заплетать косичками.
Тайно, под столом заплетать - там тёмный и таинственный мир, там настоящий дом, отгороженный от большого мира зыбкими стенами, где никто и никогда не найдёт мою замысловатую детскую душу. Которая здесь только половину времени, а вторую половину - там, в царстве теней и сновидений. В царстве мечты, которое хоть берём и редко, но не бросим никогда - со всеми его рубинами и косточками.