После каждой прочитанной песни я возвращала Гомера на место - до завтра. Почему-то не хотелось, чтобы он лежал как любое текущее чтение - на столе или на кресле, заложенный первым попавшимся листом бумаги. Гомера в матерчатой, красной с потёртой позолотой одежде хотелось нести на руках, разворачивать белые, гладкие страницы и, пройдя их с десяток, опускать, как занавес, вшитую в переплёт шёлковую ленту-закладку. Сначала истекли недели, потом месяцы... Гомер (или тот, кого им называют) ведь и пел так - не всем томом сразу. И не потому, что не знал такого слова.
Сразу всем томом только готовятся к экзамену по античной литературе студенты-первокурсники. О, как бы мне хотелось тогда мандельштамовской бессонницы! Но первые же строки "Илиады" навевали крепкий, очень здоровый сон.
Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий содеял...
Кажется, что читаешь уже целый час, а на самом деле на полях только двадцать пятая строка. И всё это было только лишь воззвание к Музе. И спать нельзя. Мы были благодарны переводчику Гнедичу за краткое, но подробнейшее, построчное содержание в начале каждой главы. Список кораблей не был дочитан даже до середины: "Одиссея" ведь тоже была в билетах, и многие другие... И ода Горация наизусть.
Античная литература была успешно сдана. И всё было сдано. Началась жизнь. До Гомера ли человеку в обычной жизни? До громадного ли этого архаичного текста с добросовестным перечислением всех имён, какие только существовали на том белом свете? С тягучими, как в очень замедленной киносъёмке, действиями и диалогами?
Человеку определённо не до Гомера. Но если вдруг захочется посвятить ему хотя бы осень и снять с полки, нужно посвятить и снять. На этот раз не пропуская ни единого описания доспехов и колесниц, плачущих коней и людей, и времени, которое струится незаметно, будто кровь в сосудах, но при этом задаёт ритм самому сердцу. Да, вечный ритм, которым движется всё.
Пусть ни в одной квартире дома больше никто не будет читать Гомера, ни на улице, ни в районе. Ни, может быть, даже в целом городе и области. Но на всей Земле в это время кто-то обязательно будет читать Гомера.
Кто-то будет смотреть эту грандиозную человеческую пьесу, поставленную волей великих богов. На роль Ахиллеса они могли пригласить только Ахиллеса, на роль Гектора и прочих - только Гектора и прочих. "Не верю! - кричат с вершины своего Олимпа режиссёры, которые так видят. - Пожалуйста, ещё раз всё с самого начала."
И всё повторяется с начала. Век за веком. Век за веком.
А Гомер величественно бесстрастен. Он всего лишь рассказывает историю.
Комментариев нет:
Отправить комментарий