Буду играть в мяч

Что делать? Играть в мяч

   Опять начиталась в интернете всякого, с неясной целью. Например, зачем мне про минимальные мозговые дисфункции у детей? Конечно, для того, чтобы тут же поставить диагноз себе. Первый тип - мой по всем признакам. Сказано: при нормальном течении жизни в основном всё должно пройти само, приблизительно к двенадцати годам. Но у меня первый тип, кажется, не прошёл до сих пор: не очень хорошая память, мало чем интересуется, быстрая умственная утомляемость - в конце второго урока лежит на парте и ничего не соображает.
   Точно, было такое. Однажды в четвёртом классе я устала на втором уроке, не очень интересуясь предметом. В ту пору нашу заслуженную учительницу литературы заменяла другая заслуженная учительница. Но тоже очень страшная. Лечь при ней на парту могли только самые отпетые, а я не была таковой. Поэтому села на стуле удобнее, как могла.
   "Ну и что ты тут развалилась?" - рявкнула педагог что есть мочи. Я нехорошо встрепенулась вместе с мозгом. И в этот момент моя минимальная дисфункция стала максимальной. Большой запас, надолго хватит. Не переношу, когда кричат. Зачем кричать?
   Так у меня и не прошло само. Так и утомляюсь умственно ко второму уроку, разваливаюсь в кресле и мало чем интересуюсь. Мой любимый исторический анекдот - про то, как Сенека-мальчик играл в мяч, и его спросили: "Что будешь делать ты, если станет известно, что через три часа мир погибнет?" "Буду играть в мяч", - ответил Сенека.
   А в самом деле. Надо же, такой маленький, а уже философ. Я тоже хочу играть в мяч. Надеюсь, что играю. И мало что помню из раннее выученного. Часто пытаюсь вспомнить, где прочитала то или это. Например: "По-настоящему муж нужен только после пятидесяти".
   Я не согласна. По-настоящему муж нужен всегда. Чтобы жить было яснее, проще и одобрительнее.
   Поясню. Вот лежат свежие булочки. Я смотрю на них в половине двенадцатого ночи и понимаю, что завтра они уже будут не те, другие. И задаю вопрос в пространство.
 - А не съесть ли мне булочку прямо сейчас?
 - Конечно, надо съесть, - отзывается пространство голосом мужа. Он только что выпил свой чай без отрыва от ноутбука. С пряниками.
 - На ночь? - строго спрашиваю я. - Разве можно есть булки на ночь?
 - Только на ночь булки и можно есть! - снова отзывается мир-муж-май.
Надо же. Оказывается, не всякий философ - обязательно Сенека с мячом.
   Я бы и так съела, это просто была проверка связи с пространством. Вот люблю булки на ночь. И буду любить всегда. И ничего мне за это никогда не было. Я не верю в то, что в моём организме годами коварно "накапливается" то, что в один ужасный момент вдруг повиснет на животе и боках ненужными кусками, бужениной по-русски. Просто так чувствую, и голос нужного всегда подтвердит мою догадку: "Ничего, можно". И я съела с удовольствием и томатным соком.
   А ночью мне приснились цыгане, которые поют и едут в трамвае маршрута № 13. Едут и поют. Вот они какие, минимальные дисфункции мозга. А булки и сны помогают досидеть до конца второго урока, не лечь на парту, не испугаться заслуженной учительницы.
   Пушкин помогает. Иногда я спрашиваю его: "Александр Сергеевич, что вы думаете обо мне в данный момент времени?" И открываю наугад. Выпадает "Кокетке". И смеёмся вместе потом.
                             Помилуйте — нет, право нет.
                             Я не дитя, хоть и поэт.
                             Когда мы клонимся к закату,
                             Оставим юный пыл страстей —
                             Вы старшей дочери своей,
                             Я своему меньшому брату:
                             Им можно с жизнию шалить
                             И слезы впредь себе готовить;
                             Ещё пристало им любить,
                             А нам уже пора злословить.
   Ну надо же. Двести лет с лишним прошло, а он всё равно Пушкин. Что мне дальше делать, я даже спрашивать не буду. Конечно, играть в мяч.