Новосибирск, детство в СССР, Пушкин, студенты, филологи, путешествие в Крым, школа, литература,праздники, личность, Сибирь, воспоминания

О литературе и жизни - со вкусом

Блог Ирины Васильевой из Новосибирска

пятница, 25 сентября 2015 г.

Соотношение света и тьмы


Эвелина Васильева. Шарф
Шарф - друг человека
Многие облачились в полосатые шарфы.
   Потому что это осень. Свет и тьма. Зебра, по которой переходят на ту сторону. Полоска белая, полоска чёрная, полоска белая, полоска чёрная. А потом... Потом, потом. Зима, вот что потом! И вчера уже сыпалось на зонт что-то подозрительное, не совсем похожее на дождь. Но уже через минуту снова выглянуло солнце. Полосатый шарф в два оборота.
   Горло, шея - всё это нужно очень беречь вместе с ногами. Не верить глазам своим.
   Я выхожу из квартиры и сразу попадаю в Египет. В ту часть Египта, которая тьма. Тьма египетская. Это наша с соседями общая площадка, и лампочка перегорела. И теперь прямо хоть что выколи. Двигайся со всей осторожностью.
   Здесь сразу, здесь резко тепло. Особенно если возвращаешься с прогулки в такой день. Никто не подскажет, где я?
   Ледяными руками нужно нащупать замочную скважину, думая о доме в будущем и о перчатках - в прошлом. Распахнуть дверь и вновь увидеть. Отразиться в зеркале вместе с холодными спутанными волосами, шарфиком, зябкими плечами, сумочкой подходящего мятного цвета через плечо.
   Таков мой психологический портрет позднего сентября. Когда втайне на что-то надеешься: будут ещё руки не в карманах, ноги в лёгкой обуви, уши, открытые без страха всем ветрам. Может быть, даже завтра.
   А вечером придёт муж, принесёт тяжёлую железную стремянку и вкрутит лампочку за дверью. Это будет крах очередного египетского царства. Это будет свет.
   Это будет свет малый, наш. А там, внизу, в тихом и тёмном дворе, постарался кто-то неведомый. Включил мощные прожекторы над всеми тремя подъездами вместо одной дежурной лампочки. Заодно и подворотня как на ладони.
   Тоже, видно, страшился тёмного царства. И теперь лавочка за трансформаторной будкой, где любили собираться вечерние компании, пуста. Сгинули, ушли в сумрак все послезакатные существа.
   Видно любую мелочь, до последней дождинки, до первого жёлтого листа. До убежавшей из рваного кармана монетки.
   И спать нам теперь возможно лишь при закрытых шторах. Иначе прямо в глаз, прямо в сон, прямо в тихую тёплую тьму, в наше уютное индивидуальное царство заброшенных пирамидок, бумажных Сфинксов, спрашивающих нестрого на странице №23: "Летом серый, зимой белый. Кто это?" Царство криво начертанных первых иероглифов.
   Большой свет вторгается в малую тьму. Большая тьма ходит вокруг да около малого света.
И никогда они не смешаются -  это малое тепло, этот большой холод.
   В огромном городе подходит к концу огромный сентябрь. Полосатый шарф в два оборота. Полоска белая, полоска чёрная, полоска белая, полоска чёрная. А потом... Потом, потом. Зима, вот что потом. Новая и яркая - вместо той, перегоревшей. Только пусть и шторы в ней тоже будут, на всякий случай.
                             Грязи и льда крошево
                             Топчут ботинки.
                             Яблоки очень дёшево
                             Стоят на рынке.
                             В небо, дрожа ресницами,
                             Смотришь зорко.
                             Жадно расклёвана птицами
                             Хлебная корка.
                             И по карманам перчатки
                             Не сразу найдёшь.
                             Снег на коротких лапках
                             Переходит в дождь.
   И мы переходим. Мы уже почти целиком на той стороне.

Комментариев нет:

Отправить комментарий