Летняя просёлочная дорога ведёт прямиком в мир сказочный. В те времена, когда в полях царили только бабочки и кузнечики - чтобы только трепетало и стрекотало. О кровопийцах народ тогда ещё не слышал, саранчи не ведал. Ходил сквозь поля доверчиво, дыша хлебами и травами. Придумывал названия, задумчиво покусывая былинку: василёк, ромашка, анютины глазки, пастушья сумка... И даже неуважаемой мыши выделил свой собственный горошек. А более чем уважаемому коню дал щавель.
Тряслись по летней дороге в телеге, много ходили пешком. Всегда слушали в небе жаворонка. Подсолнечный это был мир. Лишь изредка пробегали по нему сестрицы Алёнушки с братцами Иванушками на закорках - то ли от клубящейся близкой грозы, то ли от стаи коварных гусей-лебедей. Так бы и пойти по просёлочной и подсолнечной дороге куда глаза глядят. Придумывать названия с былинкой во рту: иван-чай, кукушкины слёзки... Своим умом дойти до слова "тысячелистник". И вообще, просто так, куда-нибудь - дойти.
Не то просёлочная дорога осенью, желательно в ноябре. Когда ещё больше становится большой мир, и уже давно придуманы все травы. И особенно точно придумано одинокое прозрачное дерево у дороги, лохмотья первого снега, готового перейти во второй, в третий, в вечный...
Глубоко и отчётливо пройдут прямо по сердцу две эти колеи. Записав на нём ту самую, не переводимую ни на какой язык в мире тоску. С самых первых времён дошедшую до нас в неизменном виде. С того первого человека, который сначала долго стоял на ветру, а потом долго смотрел в огонь, чувствуя какой-то иной, не связанный с куском большого питательного мяса, голод.
Сам не знал, чего хочется.
И мы не знаем.
И даже Пушкин не знает.
Хорошо бы назвать такую тоску древнерусской, но истоки её находим мы в гораздо более ранних поздних осенях. В двух колеях прямо через сердце, которые сходятся только на горизонте. А на самом деле не сходятся никогда.
Комментариев нет:
Отправить комментарий