Всё чаще, как золотые октябрьские листья, пролетает мысль о том, что пора бы уже прийти и осени. Уже все права есть у неё на мятную прохладу по утрам и долгие уютные дожди, которые так хорошо сочетаются с ранним субботним утром и новым верблюжьим одеялом. Все права есть у осени на одиноко пролетающую снежинку и замёрзшую на ветру голову, которую давно пора чем-нибудь покрыть. Имеет осень права на людские тела и души. Но почему-то медлит в них вступать, и Алиса снова обещает на завтра 22 градуса Цельсия выше нуля. Ещё один день. Пусть будет так.
И немного жаль, глядя на мир вокруг, думать, что гербарий уже закончился и сдан в кабинет биологии без возврата. Гербарий был задан Игоряну в сентябре. Были нащипаны Игоряном в ближайшем парке листья всех типичных для наших широт представителей: тополь, берёза, боярышник, рябина... Этих я знала. Твёрдо знала не очень типичный дуб.
Были уложены листья на просушивание в книгу, которую никто никогда не прочитает. Была втиснута плотно та книг меж других книг. Всё! И негоже мне вмешиваться в домашнее задание шестиклассника.
Но... Сентябрь стоял такой тёплый и солнечный, такой прогулочный по дендропарку и вольным загородным лесам, что ожил во мне и подчинил своей воле зов из далёкого детства, когда я была одержима гербариями каждое лето. И особенно страстно сушила не в наших широтах удивительную кожистую магнолию и мой самый любимый канадский клён.
Я не могла спокойно гулять в сентябре, я смотрела на все деревья с кустарниками и думала: а вот такого листа в книге ещё нет; и такого, кажется, нет...или есть? Возьмём, на всякий случай. Я поняла, что очень плохо знаю растения наших широт. Вот это ива, да. Там вяз. Но незнакомцев было гораздо больше. Особенно холодноватого оттенка, как будто глянцевые листья, которые оказались лавром. А миндаль? Сибирь опять открывалась с новой стороны.
Самый большой и странный лист я отправила школьной подруге-кандидату биологических наук из Академгородка, и та, после некоторых раздумий,ответила, что это, без сомнения Acer negundo, он же клён американский, он же клён ясенелистый.
Я ходила по лесам и паркам со стопками листьев в руках, и не могла удержаться. Мне всё казалось, что охвачены далеко не все типичные представители, не говоря уж о нетипичных. Топорщились в руках хвойные всех мастей: сосна, кедр, лиственница, пихта и очень колючая голубая ель. В книгу они ложились не очень охотно, книгу распирало от гербария.
Большая работа не терпит суеты. Не торопясь, небольшими партиями, листья были приклеены в тетрадку, определены, подписаны. Игорян утомлённо вздыхал. А я с сожалением отметила, что в тетради остались незаполненные листы, но нельзя объять необъятное. Мы и так узнали очень много.
Гербарий был сдан. Но осень в городе продолжалась тёплая, солнечная, теперь уже полностью золотая. Продолжалось хождение по ближним паркам и отдалённым лесам. И однажды встретилось на склоне маленькой реки такое чудо-растение, такое приятное, с бархатными такими листьями,что я пожалела о том, что гербарий уже окончен - пушистый лист стал бы его украшением и большим дополнением. А звали то растение "медвежье ухо". Уютно, точно, сердечно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий