Новосибирск, детство в СССР, Пушкин, студенты, филологи, путешествие в Крым, школа, литература,праздники, личность, Сибирь, воспоминания

О литературе и жизни - со вкусом

Блог Ирины Васильевой из Новосибирска

понедельник, 30 июля 2018 г.

Уж...

   В детстве красное солнце на закате означало, что завтра будет ненастный день. А не хотелось бы в такой момент - ни серого, ни хлюпанья, ни одеваться в кофту с длинными рукавами. Не хотелось сто лет жить в дожде.
   Другое дело - после: ходить в сандалиях по плотному золотому песку; собирать драгоценные белые камни, которые таинственно и первобытно высекают друг из друга искры в темноте; дышать мокрыми розами шиповника; замечать, как непросохшая грязь похожа в нетронутом виде на тёмный плавленый сыр, а в тронутый вид её приводить не хочется - жалко. Хочется стоять и постепенно приходить в себя, приходить в новый мир, думать только о важных вещах.
   В тот тихий и тёплый вечер, когда садилось солнце, никогда не верилось, что завтра будет ненастье. Может быть, затяжное. Но примета не подводила никогда. Это чёрному коту, перебежавшему дорогу, не было веры, и споткнувшейся левой ноге, и горящим ушам, и внезапно открывшейся безудержной икоте. (Я-то знаю точно, что никто сейчас про меня не вспоминает, поздно уже про меня вспоминать в одиннадцать часов вечера.)
   Но красное солнце, садившееся в тучу, было неумолимо, и закон природы был равнодушен к нашим богатым внутренним мирам. И был дождь.
   Много, очень много дождей пролилось с той поры, но закаты пламенеют всё так же ярко. И вторая половина лета, по-другому неумолимому закону, проходит быстрее первой. Особенно когда замечаешь вдруг, что вечера стали темнее и тише. А в небе, по-прежнему высоком и ярко-синем, раскинулось огромное перистое облако, действительно похожее на перо огромной птицы, которое вот-вот возьмёт в свою лёгкую руку огромный Пушкин, чтобы написать гениально, беспристрастно и очень глубокомысленно: "Уж..."
   Уж небо осенью дышало... Это примета верная. Это вам не чёрные коты и не горящие уши. Но хотя бы один вспоминающий про нас обязательно должен существовать в этом закатном мире.

пятница, 27 июля 2018 г.

Грибные дожди

   Пока нас не было, трава в парке выросла быстро, как чужие дети. И кажется, что конь, который дремлет в ожидании очередного седока, рядом с аттракционом "Меткий стрелок", рядом с продавцом воздушных шаров и китайских игрушек - тоже не конь, а бывший пони, подкреплённый как следует свежим воздухом, витамином D и всеми сезонными фруктами. Вот и чёлкой уже зарос по самые передние зубы, и новые подковы на два размера больше так и горят на его копытах...
   Пока нас не было, магазинная полка, на которой лежат любимые Игоряном мини-сушки, сделанные без консервантов на Останкинском заводе бараночных изделий, стала как будто немного пониже. Раньше Игорян подпрыгивал и тянулся изо всех сил, и звал на помощь, а теперь достал бараночные изделия сам, как будто так было всегда.
   Пока мы гуляли, случилось сразу три дождя, и все грибные. Первый был самый внезапный.  При полном солнечном свете полетели с неба увесистые тёплые капли - такие подберёзовые, такие подосиновые и белые, такие мухоморные, что все до единой грибницы под землёй задрожали в нетерпении и, толкая друг друга, устремились на земную поверхность. И, прикрывшись листиками, замерли, как статуи, в ожидании своего любителя и ценителя.
   Так вздрогнули и затрепетали грибницы в далёких лесах, что даже здесь, посреди городского парка, отчаянно запахло грибами.

среда, 25 июля 2018 г.

Все фонтаны

   Небольшой промежуток лета, когда работают все фонтаны до единого - даже в будний день.
Самый большой из них равномерно взлетает и опадает на площади перед главной библиотекой, где в студенческие дни мы проводили большую часть жизни, а во время сессии - и всю жизнь. Как в кино - обкладывали себя со всех сторон умными книгами и конспектировали в толстых тетрадях умные мысли до тех пор, пока не начнёт отваливаться рука. В огромном читальном зале №3 стояли тишина и шорох.
   В отдел редкой книги первокурсников тогда не пускали. Наверное, боялись, что мы будем загибать редкие уголки, листать редкие страницы наслюнявленными пальцами и подчёркивать редкие строчки шариковыми чернилами. Но мы туда всё равно проникали, и ничего не загибали, а неистово конспектировали редкие мысли - до тех пор, пока не отсохнет рука.
   Когда рука отсыхала совсем, выходили в коридор, смотрели сквозь огромные стеклянные окна на вечерний город с площадью перед нашим книжным храмом. Городская легенда гласила, что однажды на ту площадь сел настоящий самолёт. Давно. Нас тогда ещё не было.
   Теперь на той площади фонтан, а здание библиотеки - при нас огромное и величественное - совсем потерялось на фоне новостроек. Но по-прежнему ведут долгие академические ступени к дверям, которые больше не открываются у меня на глазах. Библиотека стоит молчаливая и таинственная, как главный персонаж книги Умберто Эко "Имя розы". И что происходит там, внутри, не ясно ни простому смертному первокурснику, ни бессмертному члену-корреспонденту Академии наук. И кажется, что уже никто и никогда не загнёт на память редкие уголки. Это убило то.

понедельник, 23 июля 2018 г.

Терапевтический зверь

   Знать бы, откуда в подлунном мире берутся сны... Такие превосходные и странные сюжеты не в состоянии придумать моя бодрствующая голова, поэтому спасибо ночи. Когда я сплю, мне очень редко бывает скучно. Например, если нужно написать во сне научный доклад на тему "Жираф - птица средней полосы Сибири".
   Всё самое абсурдное и смешное я стараюсь за собой записывать, и если бы существовало бюро, принимающее такие записи, то я вполне могла бы претендовать на роль городской подсознательной.
 - Почему жираф? - спрашивает моя дочь, оправившись от самого первого смеха.
   Я часто рассказываю ей свои сны, и она тоже хотела бы смотреть такие, но пока я лидирую безоговорочно. И я не знаю, почему жираф. Может, он и был птицей в те времена, когда все сны на земле были явью? А у Сибири была средняя полоса.
   Терапевтический сон, весёлый. А жираф - терапевтический зверь. Даже тем, у кого в списке любимых поэтов никогда не было Николая Гумилёва, обязательно нравится стихотворение про жирафа - неторопливое, как бег этого необыкновенного создания, и чуткое, как его замаскированная от дурного глаза поверхность, похожая на тайную блинную изнанку.
   Это стихотворение просто не может не нравиться.
                          Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
                          И руки особенно тонки, колени обняв.
                          Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
                          Изысканный бродит жираф.

                          Ему грациозная стройность и нега дана,
                          И шкуру его украшает волшебный узор,
                          С которым равняться осмелится только луна,
                          Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

                          Вдали он подобен цветным парусам корабля,
                          И бег его плавен, как радостный птичий полет.
                          Я знаю, что много чудесного видит земля,
                          Когда на закате он прячется в мраморный грот.

                          Я знаю весёлые сказки таинственных стран
                          Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
                          Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
                          Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.

                          И как я тебе расскажу про тропический сад,
                          Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
                          Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
                          Изысканный бродит жираф.

суббота, 21 июля 2018 г.

Болит да не больно

   В детстве, когда я слышала сочетание "малиновый звон", то так себе и представляла: раскачивается где-то между небом и землёй тяжёлый колокол, и звук льётся из него густой, ароматный, различимый не только ухом, но и глазом - малиновый.
   А потом была передача "Будильник", в которой Сергей Образцов рассказывал про свою коллекцию кукол, и это было довольно скучно, но я всё равно смотрела. Я думала и надеялась, что это не навсегда, не на весь час эфирного времени, что ещё будет весело. Но оказалось, что это навсегда.
  Были в той передаче, кроме кукол, очень красивые колокольчики, и я крепко запомнила, что рассказал про них Сергей Образцов: самые лучшие и чистые звуком колокола отливали в городе, который назывался Малин - отсюда и звон их был малиновый.
   Очень хорошее, очень вкусное название, и в городе таком хотелось жить. Слушать малиновые колокола и есть малину, которую каждый добрый житель выращивает там в своём саду - столько, что хватает всем медведям, всем зимним простуженным и всем летним любителям, и всем Ёжикам, несущим сквозь туман с одинокой Лошадью внутри, узелок лучшего в мире варенья, просвечивающего сквозь стекло прозрачной плотностью и маленьким золотом косточек, которые и проглотить не страшно.
   Этой ягоде единственной был назначен собственный цвет - малиновый. Про неё пели привязчивые эстрадные песни, сколоченные из набора немногих слов. Но они не оставляли в душе той невыносимой тоски, которую принесли однажды в наш второй класс на урок пения студентки-практикантки из музыкального училища. По их команде мы тянули заунывно, раз за разом, песню про другую русскую народную ягоду. И не было конца той песне и тем урокам:
                                     Ходила младёшенька по борочку-у,
                                     Брала, брала ягодку земляничку-у.
                                     Брала, брала ягодку земляничку-у,
                                     Наколола ноженьку на былинку-у.

среда, 18 июля 2018 г.

После книги

   Первый раз мы прочитали историю про путешествие туда и обратно мистера Бильбо Бэггинса, когда Игоряну было четыре года. Он сам попросил - из-за дракона на обложке. Слушал внимательно и ждал продолжения, а когда дело дошло до самое решительной, финальной битвы, я всем своим голосом постаралась передать драматический момент.
   "Их чёрно-багровых знамён было не сосчитать, гоблины неслись беспорядочным и буйным потоком."
   Проза у Толкина ритмическая, плотная и очень завораживающая. Игорян привалился головой к моему плечу и притих, затаил дыхание, без обычных своих вопросов после каждого предложения. Вот до чего доводит сила истинно художественного слова и страстное моё выразительное чтение!
   "Бильбо обернулся на свет, и у него вырвался громкий возглас, сердце часто забилось - на фоне светлой полосы он увидел тёмные летящие тени.
 - Орлы! Орлы! - закричал он. - Приближаются орлы!"
   Тут я сделала паузу, чтобы дать Игоряну возможность как следует обрадоваться; ура! наша победа! И обнаружила, что Игорян очень крепко и очень сладко спит в положении сидя. Проза у Толкина ритмическая, плотная и завораживающая, а слово истинно художественное.
   Потом всё-таки узнали, чем дело закончилось, и возвращались к истории мистера Бэггинса неоднократно. Игорян подрос и повзрослел, он больше не засыпает на самом интересном и решительном месте. Теперь он просит после книги смотреть фильм. И я согласилась. Что я наделала!

понедельник, 16 июля 2018 г.

Вид на балкон

   Прямо с утра здесь можно выйти на балкон. Вот мы и в доме, и на улице; и одеты, и раздеты; и с подарком и без подарка - потому что этим травяным, цветочным, горным, небесным и озёрным воздухом впрок не надышишься и с собой не увезёшь. Хорошо, что можно выйти прямо в этот воздух на уровне пятого этажа и, неудобно устроившись в утренней тени, читать книгу про хоббита.
   Слева тем временем уже вовсю развешивают бельё, и оно вырывается из трудящихся рук так реалистично, как будто бельём управляет не ветер, а сам Корней Иванович Чуковский - велит убегать простыне и брюкам, и большим клетчатым "семейным" трусам. А он, дедушка Корней, будет ждать всю компанию в условленном месте.
   Но руки ловки, а прищепки являются гениальным изобретением человечества, и скоро бельё висит в три ряда, плача с высоты рукавами и штанинами прямо в клумбу у подъезда.
   Справа кто-то жарит, судя по аромату, пышные и нежные оладьи. Такой сногсшибательный струится справа аромат, что никакая сковорода не выдержит такого пылу и такого жару - сбежит туда, где в условленном месте так и не дождался простыни со штанами дедушка Корней Иванович. И чайник с собой уведёт, и три блюдца дзинь-ля-ля. Чтобы сказка непременно случилась - если не одна, так другая.
   Снизу курят, перебивая все оладьи мира. А ещё более снизу ругаются прямо с утра, всё время возвращаясь в исходное положение. Женщина что-то говорит негромко и монотонно, а мужчина кричит истерично и неистово - чтобы весь двор не сомневался, кто тут есть самый главный альфа-самец. Он кричит про то, как погублена вся его молодая жизнь, а потом хлопает дверью так, что дым сигареты, которая выше, замирает на лету сизым облаком, бельё слева перестаёт плакать, а оладьи справа разом сдуваются от испуга. Дом немного трясётся и подпрыгивает от дверного удара, но всё-таки не разваливается и на этот раз.
Где наше место во всей этой картине мира?

суббота, 14 июля 2018 г.

Ценное умение

   В Средние века умение плавать ценилось наравне с умением читать и писать. Средневековым жителям было не до пляжных утех: то война междоусобная на раздираемой экономическими и политическими противоречиями территории, то крестовый поход, то престижный турнир на приз Прекрасной дамы, то очередная охота на ведьм, то чума... Совершенно некуда втиснуть очередной отпуск, скинуть опостылевший металлический нагрудник и шлем и броситься в ещё пригодные для питья реки и озёра и экологически чистые моря. И обрести редкий полезный навык.
   Сейчас-то средневековье давно прошло, все умеют читать и писать. И ничто не мешает всем научиться плавать. Мне так и казалось в детстве - что это я пока не научилась, а взрослые плавать умеют все. И это умение даёт им огромную свободу и преимущество: например, они могут легко достать вон ту большую и красивую кувшинку с длинным стеблем, из которой получатся очень красивые бусы. Они могут достичь противоположного берега нашей маленькой тихой речки, выйти в таинственный, абсолютно недоступный мне мир и там прогуливаться под лучами другого солнца. В то время, когда я среди множества других детей вынуждена бултыхаться возле самого берега, не теряя ни на секунду надёжное дно, не замечая тесноты и взбаламученности.
   В детстве сидение в воде было для меня самым сильным летним удовольствием - сидение в любой доступной воде при любой погоде, до тех пор, пока не начнёт трястись нижняя челюсть, а губы не станут полностью синими. Это счастье было неимоверное.

четверг, 12 июля 2018 г.

Компактное море

   Море мне пришлось придумать самой. После того, как Игорян сказал, что на море ему совсем не хочется. Особенно, изо всех сил не хочет он "погреться на солнышке", и в этом пункте у нас полное совпадение. Тридцать градусов для меня - это уже не греться, это для меня стресс и желание скрыться; а там ведь летом бывает и больше почти во все дни, даже в тени бывает сорок.
   Не успев прийти в себя после такси-самолёта-такси, допрыгать по раскалённой гальке до желанной и громадной воды, блаженно погрузить в неё ноги и почувствовать одновременно с восторгом странную, непонятную тоску, разлад тела и души - ведь хотелось покоя и воли, а как-то всё не так, не получается ни то, ни другое. И по-прежнему хочется горячей кукурузы, но не такой ценой. И что всё-таки по правде чувствуют люди, плотно, как в час пик большого города, набившиеся вместе с рюкзаками и детьми в стеклянный вагончик канатной дороги? Неужели отдыхают и любуются? У меня в тот давний год не получилось ни того, ни другого.
   У Игоряна, конечно, никакого разлада нет. Ему просто жарко брести даже пять минут в густом и ослепительном зное; ему громко от разнообразных звуков неестественного происхождения; ему утомительно среди великого множества людей на каждом квадратном сантиметре, и у нас полное совпадение по всем этим пунктам.
   Но солёная вода... Она работает, она помогает пережить зиму. Даже половина нашей зимы - это уже очень хорошо и очень долго, особенно в первом классе.
Поэтому мне пришлось придумать самой компактное море - с водой, но без разлада.
   Солёное озеро Учум лежит в Красноярском крае, а за ближней горой уже начинается Хакасия. И если вдруг начинает дуть ветер - такой особенный прохладный ветер, который летит поверх жары, не смешиваясь с ней - местное население знает: в это самое время где-то дует на чай большой молчаливый хакас. Судя по тому, что ветра здесь дуют очень часто, хакас за горой пьёт чай без перерыва.

вторник, 10 июля 2018 г.

В стороне от главной географии

   Очень странно просыпаться рано утром не оттого, что во дворе взревела и поехала по делам мощная соседская машина; не оттого, что опять кричит отчаянно и безнадёжно на всю округу неизвестный ребёнок по пути в ближайший детский сад; не от тяжёлого жара, проникающего сквозь любые шторы, вперемешку с липким городским воздухом... Странно просыпаться не от всего этого списка, а в полной тишине, среди которой чей-то мужской голос говорит просто, но кажется, что очень громко: "Рыжий! Рыжий!"
   Рыжим зовут крупного местного золотого кота с широким непробиваемым лицом. Если его позвать, он решительно и неторопливо уйдёт в заросли травы; если навести камеру телефона на память, он обязательно отвернётся и спрыгнет со скамейки, в которой лежал долго и неподвижно в очень живописной позе.
   Рыжий - заметная дворовая личность. Я видела, как женщина, развешивающая бельё на протянутых меж столбов верёвках, просила Рыжего не путаться у неё под ногами, отстать, иметь совесть. Но Рыжий всё равно путался всем своим крупным телом, круглым лицом и упругим хвостом. По всем признакам, он был очень вольный кот и много гулял сам по себе.
Его позвали утром, и я проснулась. Кто-то во дворе уже снова вовсю развесил бельё, кто-то готовил в настежь распахнутой кухне горячий и пахучий завтрак...
   Самых высоких пятиэтажных дома здесь ровно два - наш и другой. Двери всех подъездов одинаково распахнуты днём и ночью. Я запомнила, куда идти, по примете: по двум стоящим детским велосипедам. Зачем трудить руки и тянуть их вверх по лестнице, если завтра снова кататься? Свободные дети на велосипедах встречаются здесь гораздо чаще, чем машины. Единственный кусок асфальта лежит возле здания администрации, на которое я бы никогда в жизни не подумала - уж очень страшный маленький домик, почти без окон и дверей.

воскресенье, 8 июля 2018 г.

Шестнадцать часов Сибири

   Игорян мечтал поехать на поезде так, как будто это мне снова семь лет, и это я мечтаю. Считать дни, а в самый последний оставшийся вечер никак не уснуть, думать про общий чемодан, в который всё на свете положено; думать про собственный рюкзак, в котором только необходимое и ничего лишнего.
Если поезда не случилось в июне, то в июле он обязательно должен быть.
 - Подумай хорошенько, Игорян, - сказала я. - Какие главные вещи возьмёшь ты с собой.
 - Я уже подумал, - ответил Игорян. - Футляр для очков и мишку. Больше не знаю, что брать.
Я тоже люблю путешествовать налегке, но ещё не дошла до такого уровня минимализма. А книги, Игорян?
Да, правда, ведь ещё книги.
 - Нужно брать те, в которых максимум информации, - решил Игорян. - Чтобы надолго хватило. Например, энциклопедию.
   С недавнего времени Игорян пристрастился читать самостоятельно - только вслух и только энциклопедии. А я должна сидеть и слушать - про особенности Плутона, про природные зоны, про тайны человеческого скелета... В конце каждого раздела Игорян спрашивает, что мне понравилось больше всего, поэтому слушать приходится внимательно - и про метеориты, и какой сигнал передаётся мозгу по слуховому нерву.
Ладно, бери энциклопедию.
   А чтобы я тоже не теряла навыка, Игорян выбрал три книги: "Хоббита", "Греческие мифы" и сборник сказок "Гора самоцветов". Всего получилось шесть личных вещей.
   С семь лет я тоже с большим нетерпением ждала своего поезда: не могла уснуть накануне, легко просыпалась, чтобы не опоздать - хоть в час ночи, хоть в пять утра. Любила вокзальный дух, таинственно открывшийся вдали зелёный свет, медленно, осторожно и грозно приближающееся лицо тяжёлого локомотива, уют отдельного купе, седьмое небо верхней полки, волшебный миг отправления, надёжный и уверенный стук колёс в ночи...

четверг, 5 июля 2018 г.

Каждому - своя ягода

   Половина детства потрачена на то, чтобы всё это собрать, другая половина - на то, чтобы съесть. Каждому летнему месяцу была назначена своя ягода; и ждать самую первую, не окончательно спелую, приходилось мучительно долго: наше неверное тепло не торопилось раздавать награды. И мы знали, что по-другому не бывает, не под нашим небом зреют нежные персики, тяжёлый виноград и благородный миндаль; здесь ничего не падает в руки само - щедро, безотказно и предсказуемо.
   Наше лето измерялось ягодами. Удивительно, как таким мелким существам удавалось не перемешиваться характерами и вкусами. У каждой ягоды был свой индивидуальный аромат и цвет, рука помнила любую мягкость и колючесть, шершавость и упругость, жар и прохладу, гладкость и слабость, матовый блеск и тайный внутренний мир, плотно набитый всеми известными науке витаминами.
   Про витамины нам непременно говорили Взрослые. И светлым вечером обязательно нужно было съесть ложкой, как суп, целую тарелку залитой молоком черники, мелкой клубники или малины. Взрослые в один голос твердили, как это полезно - ягоды с молоком. И, конечно, хотелось принести себе как можно больше пользы, хоть в глубине души я бы предпочла, чтобы от меня убрали молоко и оставили одни ягоды. Но раз Взрослые сказали...
   Приходилось верить и черпать ложкой до самого конца, и радоваться, что редкую, аристократичную морошку, которую бабушка принесла откуда-то из своего волшебного леса, мою прохладную, неповторимую морошку, никто не будет портить молоком, потому что её так мало, только попробовать - каждую золотую ягоду помнить всю жизнь. А черничных полезных для глаз витаминов стоит на столе целый бидон, а второй бидон только из-под коровы - и всё это свежайшее, вперемешку с таким же воздухом, всё это без вариантов, каждый вечер, до дна.

вторник, 3 июля 2018 г.

"Три плюс два"

   Отчего-то вдруг захотелось посмотреть фильм "Три плюс два". Последний раз полностью я видела его в детстве, запомнила фрагменты: например, как бородатое трио с колоссальным аппетитом ест из мисок густое и серое калорийное месиво (каждое загорелое, молодое и белозубое лицо - отдельным крупным планом), как Миронов-Рома несёт на третье красное желе, а двое друзей опасаются того, как оно трясётся, не сразу решаются попробовать - как будто приехали не из Москвы на персональной "Волге", а с глухой таёжной заимки.
   Я в детстве хотела такого желе, и такого моря - дикого и пустого до горизонта, и такого шёлкового бесконечного плаванья, такого смеха и такого солнца. Только было жалко в самом конце физика Сундукова, которому не хватило пары. Те двое счастливы, а он вертит в руках эту бутылку с шампанским, как непришитый кобылий хвост - одинокий, всеми забытый...
   Сейчас я не могу с уверенностью сказать, в чём больше радости: бежать в строгом костюме вдоль прибоя по пятам за укротительницей всей своей жизни, или вовсе не участвовать ни в каких арифметических вычислениях, остаться третьим лишним посреди не последнего в жизни лета; найти своё счастье по законам другой физики.
   Нет, Сундука мне больше не жаль: на каждого физика обязательно найдётся однажды свой лирик. И пусть вечно гуляют в солнечных и ветреных романтических далях укротительница с ветеринаром и дипломат с актрисой, и льётся, как из волшебного фонаря, свет того времени, в котором... это сколько же тогда было лет моим родителям? Неужели двенадцать? Неужели им так было?
   Я хочу смотреть этот смешной и наивный фильм от начала и до конца; видеть море, похожее на мечту, которая никогда не осуществится, которая стихия - до дикая, то тихая. Чувствовать, как сильно хочется на море сто лет назад и как мучительно не хочется на него теперь.